— А как же Вальтер и Эрнст? — тихо проговаривает Марава. — Мы оставляем их на Полярии?

— Это их выбор, — отрезал вице-командор, снимая с головы фуражку. — Это было их желание, — говорит он, как ни в чём ни бывало, разглядывая головной убор. — Они сами сбежали туда, — стряхивая с фуражки воображаемую пылинку, Ли между делом машет куда-то в сторону, очевидно, имея в виду Полярию — то место, куда отбыли двое умников.

— Хорошо, пусть так, но мы всё равно не имеем права их там оставить! — яростно возражает Марава, а Ли слушает его с показной неохотой. — В конце концов, они говорили о своём возвращении на корабль!

— И как они вернутся на «Артемиду»? — Ли с нескрываемым раздражением посмотрел на Мараву. — Как, по-твоему?! У нас нет ни одного посадочного модуля! «Белку» и «Стрелку» потерял твой ненаглядный командор! Теперь эти угнали резервный командный модуль! Как приземляться теперь?! — кричит Ли, окончательно теряя контроль над собой. — Я тебя спрашиваю! «Артемиду» прикажешь посадить в это болото?!

А Марава молчит. Возразить ему нечего.

Посадка «Артемиды» с великой долей вероятности стала бы финальной точкой в череде приключений их захватывающей экспедиции. Без какой бы то ни было посадочной площадки, без сколь-нибудь приличной наземной системы навигации, которая с Полярии сопровождала бы их маневрирование… Да корвет, как класс звездолётов, вообще не предназначен для таких целей!

С другой стороны — резервный модуль, на котором спустились умники, к обратной операции годится тоже лишь теоретически. На памяти Маравы никто ещё не пытался взлететь на подобных аппаратах с поверхности планеты земного типа. Резервный модуль на то и спасательный, чтобы в случае катастрофы эвакуироваться с корабля, а потом дожидаться поисковой команды. Были, конечно, смельчаки, которые пробовали стартовать с малых космических тел, да и тех имена золотом вписаны в историю звездоплавания. Посмертно, разумеется…

Мараве даже начинают вспоминаться имена тех героев. Не очень длинный перечень выдающихся и, вероятно, отчасти безрассудных храбрецов, что столетия назад сложили головы на алтарь космической колонизации. Однако Ли, будто бы заглянув в мысли дежурного и найдя определённое сходство между их характерами и жутко увлекающейся натурой сидящего непосредственно перед ним подчинённого, решительно пресекает:

— Вот что, ребята… — вице-командор лезет под стол и медленно извлекает оттуда какой-то чёрный продолговатый предмет. — Пора покончить с разбродом и шатаниями, которые имеют место на данном борту, — говорит Ли и с демонстративной небрежностью кладёт блестящий металлический предмет на стол перед собой, а Марава легко узнаёт в нём старомодный лазерный пистолет — такой же, как у боцмана, а скорее всего — это он и есть. — Командор и его приспешники расшатали дисциплину, разболтали экипаж, — продолжает Ли, проницательно вглядываясь в лица дежурных, словно бы гипнотизируя. — Но я навёл тут порядок и собираюсь поддерживать его и впредь. Не потерплю отступлений от выбранного пути, — он обвёл замерших коллег тяжёлым пристальным взглядом. — Ну как? Вы — со мной?

А Марава думает о том, что применять оружие в условиях межзвёздного корабля — форменное безумие.

Из того, что говорит книжник от вычислительного природознания, хоть что-то понимает лишь Хабартш. По крайней мере, по его виду можно сделать подобный вывод: вслушивается в косноязычные объяснения погружённого в сферы своей дисциплины специалиста и иногда даже кивает в ответ.

Однако бывает и такое, что недовольно морщится, и это позволяет предположить, что даже острому на ум Хабартшу не всё понятно. Не всё улавливает: взгляд у него в такие моменты озадаченный, а улыбка на губах вымученная и застывшая.

Временами может показаться, что вычислительный книжник и сам запутался в своих заумных рассуждениях. Речь его прерывиста, часто — без смысловых остановок, сбивчивая. Минут десять он отчаянно сражается с бурным потоком сознания, увлекающим вглубь дебрей его нелёгкой науки, и слушать его — одно мучение.

Видимо, заметив это и подустав сопротивляться, он сдаётся и завершает совсем невнятным:

— Безусловно, это будет гигантским прорывом для всех нас, для нашей… И если у нас это получится… — себе под нос бормочет приглашённый книжник. — Но если получится — хочу подчеркнуть… Тем более, нужно развивать, собственно, это я бы хотел проговорить отдельно, — сказал он и неожиданно замолчал, будто бы подвёл жирную и вполне себе логическую черту под всеобъемлющей лекцией.

А собравшиеся в упор разглядывают его и явно ждут продолжения. Особенно нетерпеливые взгляды у пришельцев — и это вполне понятно: они ещё не овладели местными языками, интрига выступления книжника для них недоступна. А результат знать очень хочется — очень многое зависит от результатов умозаключений специалиста по точному природознанию.

Но лицо у книжника такое, словно бы он высказал всё, что ему известно, и дополнять не собирается. Он выложился, открыл присутствующим кладезь своих знаний, и больше ему сказать нечего.

Пришельцы в смешных, в пол-лица, масках переводят жаждущие и неуверенные взгляды с вычислительного книжника на Хабартша и обратно, а Хабартш не спешит с разъяснениями. Дабы исключить двусмысленности и желая заполучить резюме от профильного специалиста, он осторожно спрашивает:

— Правильно ли мы должны истолковать ваши слова в том смысле, что… — обращается он к заумному и потерявшемуся в своих выкладках книжнику. — В том смысле, что… — повторил он, безуспешно пытаясь подобрать формулировку пообтекаемее. — В том смысле, что подобные технологии Таугану ещё недоступны?