— Вот по этому адресу давай жми и послушай разговоры… Если послали оттуда, то сейчас кто-то ждет отчета…

Дрон оттолкнулся от плеча когтистыми лапками крупной летучей мышки, уже не мышки, а почти летучей лисицы, исчез в ночном воздухе.

Я охнул, взглянув на циферблат огромных часов на городской башне. Осталось пятнадцать минут до девяти вечера!

Если не успею, это же недопустимая непочтительность по отношению к графине, хозяйке столичного салона!

Я выбежал на середину улицы.

— Извозчик!.. Извозчик!.. Да быстрее же!

Повезло, извозчик как раз проезжал шагом через перекресток, на мой вопль развернул двойку лошадей, но я сам подбежал быстрее, вспрыгнул на ступеньку и крикнул:

— Гони к особняку графини Кржижановской!.. Знаешь адрес?

— Не сумлевайтесь, ваше благородие, — откликнулся извозчик бодро. — Дома всех аристократов знаем и помним!.. Но-о-о, ретивые!

Плюхнувшись на мягкое сиденье, быстро оглядел себя: однобортный чёрный мундир с красными погонами и золочеными пуговицами с орлом, в нем и был у графини в прошлый раз, чёрные брюки и гвардейские штиблеты, широкий лакированный пояс ослепительно белого цвета с квадратной золотой пряжкой с двухглавым орлом…

Всё прекрасно! Будь я в дорогом костюме, как советовал Горчаков, мог бы и лохануться в какой-то детали, а так вынужденно в гвардейской форме курсанта высшего военного училища, где всё продумано до меня, все претензии к тем дизайнерам и модельерам, что создали именно такое.

Перед особняком извозчик натянул поводья, кони уже шли вскачь, я быстро расплатился, оставив щедрые чаевые, что и понятно, к женщине же едет молодой юнкер, а я красиво выпрыгнул и почти бегом промчался к ажурным воротам, сквозь которые можно любоваться ухоженным двором, садом и красивым зданием в два этажа с обязательными колоннами и амурами, поддерживающими свод над крыльцом.

Охранник шагнул навстречу, я сказал высокомерно:

— Баронет Вадбольский к графине Кржижановской по приглашению!

Он молча распахнул передо мной калитку, я быстро пересек двор, взбежал по широкой мраморной лестнице, но у самого входа меня остановил представительного вида швейцар.

— Ваше благородие, — произнес он густым басом, таким бы в опере петь, — вы… по делу?

— Что? — спросил я оскорбленно. — Какие дела могут быть у аристократа?

Он молча поклонился и с почтением распахнул передо мной двери. Я вбежал в холл, бодрый и веселый, все мы предпочитаем видеть таких, лакей в холле сказал почтительно, что графиня сейчас пьет кофий в будуаре.

Я вошел, быстрый и стремительный, в будуаре пахнет цветами и женскими духами, графиня расположилась в мягком кресле за столиком, в левой руке вечерняя газета «Санкт-Петербургские Ведомости», в правой почти пустая кофейная чашка.

Я подошел, учтивый и грациозный, сказал с придыханием:

— О, графиня, вы сегодня прекрасны, как никогда!.. Позвольте вашу ручку?

Она с ленивой грацией отставила чашку и протянула руку. Я бережно взял в ладонь, аккуратно а ля Польша поцеловал розовые кончики с изящным маникюром, потом чмокнул сами пальцы в районе вторых суставов, перешел к третьим…

Графиня с ленивой усмешкой наблюдала, как я целую тыльную сторону ладони, сдвинулся ещё выше, сам присел на поручень, так удобнее, ещё удобнее заглядывать в глубокое декольте.

В её глазах огонек любопытства, до какой грани осмелюсь дойти, юнцы обычно геройствуют на словах, но в реале теряются и тушуются, но я неспешными и всё больше продолжительными поцелуями, как пехотинец под огнем противника, мелкими перебежками двигался по предплечью в сторону локтя.

Интерес в глазах графини стал заметнее, я бережно коснулся голубоватой вены на сгибе, там переходит в две, очень эрогенная зона, но задерживаться не стал, продолжил нежное движение вверх по неплохо развитому бицепсу, кожа молодая, упругая, дышит свежестью.

Наконец-то термальное чувство подсказало, что в некоторых частях тела графини температура становится выше, чем рядом, потому придвинулся ближе, пора, начал целовать нежную шею.

Графиня томно повела в мою сторону чуть осоловевшим взглядом.

— Баронет… Вам не кажется, что заходите… слишком далеко?

— Графиня, я готов остановиться… вот только поцелую ваши нежные перси и остановлюсь…

Она засмеялась томно.

— Баронет… разве так можно…

— Можно, — заверил я, — и вот так можно, и вот так… ух ты, и вот так, оказывается…

Расшнуровывать корсет дело трудное и непонятное, мужчине не справиться, я попытался засунуть пальцы сверху, графиня выдохнула воздух и задержала на время, пока вытаскивал её сиськи, потом впустила в легкие воздух и сказала с укоризной:

— Баронет, какой вы настойчивый…

— Это не я, — заверил я. — Это неистовая страсть владеет душой и телом, так подчинимся же ей…

— Ох, баронет, это неприлично… Я не такая… А если и подчинюсь, то лишь вашей страсти и напору, а женщине так вести себя непристойно…