Меня милостиво подбросили к дому на улице князя Бетховена. Иван и Василий показали себя во всей красе, встретив автомобили с ружьями в руках.

Глориана скользнула оценивающим взглядом по их рослым и молодцеватым фигурам, во взгляде на мгновение мелькнуло удивление, дескать, откуда у нищего баронета такие крепкие герои в охране, но ничего не сказала, велела шофёру трогать, и автомобиль унесся.

Иван сказал почтительно:

— Вас привезли на таком роскошном автомобиле, ваше благородие. Небось, целая графиня?

— Княжна, — уточнил я небрежно. — Думал, прозябать сюда приехали? Погоди, ещё не то будет… Нет, ужинать некогда, пойду наверх мыслить, а вы не беспокойте до самого утра! Чапаев думать будет.

— Ваше благородие, — сказал Иван малость смущенно. — К вам пришли.

— Кто?

— Похоже, власти.

Он почтительно распахнул передо мною дверь. Я шагнул в главную комнату, в кресле, нагло развалившись и закинув ногу на ногу, расселся неприметный человечек в мундире коллежского советника.

Самый нижний чин, определил я по знакам различия, но всё же представляет государство, а государство — это власть. Правда, аристократов позволяется тревожить только по особо важным делам, но я не аристократ, я вообще ещё не человек, а несовершеннолетний, это что-то типа тли дрожащей, в Риме вон вообще родители преспокойно имели право убить сына и даже оправдываться им не приходилось.

— Вадбольский, — сказал он, не поднимаясь. — Ты и есть Вадбольский?

Я смерил его хмурым взглядом, после победы в Щели Дьявола по инерции чувствую себя несокрушимым гигантом.

— Что за мерзавец, — спросил я грозным голосом, — вторгся в мой дом непрошенным? Да ещё и развалился в моем кресле?

Наглая улыбка сползла с его лица, однако не поднялся, лишь выпрямил спину, оторвав от мягкой обивки.

— Уполномоченный по делам несовершеннолетних, — произнес он сухо и четко, вперил в меня острый взгляд, но я не дрогнул, ещё не понимаю угрозы, хотя предчувствие довольно неприятное. — Поступило сообщение, что ты организовал незаконное производство…

Я сделал шаг вперед и прорычал, чтобы вид мой и голос звучали как можно естественнее для разъяренного аристократа:

— Встать, сволочь!.. Кто тебе позволяет сидеть в моем присутствии?.. И ты, подлая сволочь, как смеешь обращаться ко мне на «ты»? Как фамилия? Где служишь, сволочь немытая? Как фамилия твоего начальника?.. Отвечай быстро!

Он вскочил, вытянулся.

— Сергей Аполлинариевич Кнутов, коллежский советник, уполномочен по делам несовершеннолетних! Послан проверить жалобу…

— Чью жалобу?

На его испуганной физиономии мелькнуло гаденькое выражение.

— А это не могу знать-с!.. Мне спущено сверху, велено проверить и доложить! Я действую строго в рамках должностной инструкции!

— Там указано, — прорычал я, — что можешь вламываться в дом без хозяина и садиться в его кресло?

Иван с тревогой на лице помалкивает, видит, что я делаю вид, что люто взбешён, да и не в моё кресло этот чиновничек сел.

Этот Кнутов уже пришел в себя, ответил с той же прегадостной ухмылочкой:

— А я не садился!.. И не вламывался. Это вы мне открыли двери.

Я покосился на Ивана, тот вздохнул и опустил взгляд. Его свидетельские показания не в счет, все скажут, слуга врёт, обязан выгораживать хозяина.

— Ладно, — сказал я с угрозой, — поиграем в твои игры? Как говоришь твоя фамилия?.. Ах да, Кнутов… Та-а-ак, а кто твой начальник?.. Щас запишу…

Улыбка сошла с его лица, он ответил через силу:

— Статский советник Ведернин. Он очень занятой человек, у него больное сердце…

— Да? — прорычал я. — Нажмем и на него. Думаешь, можно вот так хамить аристократу? Но что ты, тварь дрожащая, предлагаешь?

Он сказал торопливо:

— Я могу рассматривать и проверять жалобу неделю-две, больше не могу, у нас сроки-с.

Я сделал вид, что отхожу от благородной ярости, сказал как бы нехотя:

— Ладно, не буду жаловаться. Но чтоб две недели нас никто не тревожил!

Когда он поспешно удалился, Иван с трудом перевел дыхание.

— Ваше благородие… Как же вы круто!.. Вы настоящий барин!.. Так не всякий аристократ сумеет… Какой взгляд, какой рык…

Я устало отмахнулся.

— Работай. У нас отсрочка две недели. А с государством нам не тягаться, всё равно проиграем. Так что надо искать спасательные круги.