— Ах, господин мой! — всплеснул руками средних лет гном, явно обрадовавшись возможности вывалить на кого-нибудь всё, что беспокоило его самого. — Слухи те обернулись правдой. И сам князь Мераньский выступил, чтобы встретить войско безбожных, свирепых курангов, как раз перед нашим отъездом из столицы. Кто знает, как оно обернётся, а куранги ведь и к людям-то жестоки, а уж всех окололюдей убивают на месте, вот мы и решили пока перебраться в Толконту, к родственникам, бережёных знаете ли, боги берегут, так что…

— Но погоди, — оборвал его Оррик. — Мне вот говорили, что саклибы курангов испокон веку бивали. Или зря хвастали?

— Ну не то чтобы так уж зря, нет, случалось, конечно, и саклибам бывать битыми, да только чаще били они, — тут собеседник напустил на себя заговорщический вид. — Но жизни-то у меня и у моей семьи свои, а не заёмные и никто не может сказать наперёд, как дело обернётся теперь, ведь идёт слух, что к курангам примкнуло много прочих племён, и что, только не примите мои слова за оскорбление Восьми, что войско их возглавляет сам их лжебог!

Оррик хмыкнул. Заранее рассылать убийц, чтобы перекрыть древнюю дорогу, которой сейчас пользовались мало, потому что у княжеств саклибов на обеих её концах не было таких товаров, продажа которых у соседа окупила бы даже один прокорм тягловых животных и свою убогую торговлю они вели по рекам? Слишком заумно для дикарей. Может и не слишком для ложного бога. На миг Оррик вновь испытал сильное искушение повернуть назад. Конечно, если не удастся проехать на восток через Мерань, то крюк придётся делать большой, на много месяцев, но соваться в местную войну, в распри, о которых Оррик и услышал-то впервые десятидневье назад?

Затем Оррик оглядел безнадёжно испорченный ужин, оглядел испоганенную кровью запасную одежду, сжал зубы и решил, что весьма неуместно будет для искреннего последователя Восьми Небесных Богов сворачивать с пути лишь потому, что на нём стоит какой-то там варварский идол. К тому же, мераньский князь наверняка будет рад купить его шпагу за достойные деньги.

*****

Укрепления Мерани, княжеского города саклибов, поражали большинство тех, кто их видел, своим размером и красотой. Вместо привычных в этих краях валов с бревенчатыми венцами, прочные стены и приземистые башни были возведены из белого камня, над воротами украшенного расписной резьбой. Возвышавшиеся над стенами серебряные купола храмов и многоцветные крыши дворцов, дополнительно подчёркивали их красоту.

Дургал, однако, смотрел на них и видел лишь препятствие, препятствие, за которым укрылись недобитые саклибские трусы, после того, как армия курангов разгромила их в чистом поле. Препятствие, на которое его и его воинов очень скоро могли бросить, не считаясь с тем, что как бы смертные ни были храбры, их рукам не сокрушить камень. А если выразить ту же мысль языком не барда, а полководца – не считаясь с тем, что у курангов и собравшихся под их знамёна менее значительных людских племён был недостаток в умелых стрелках, хороших доспехах и искусстве штурма крепостей. Силой курангов были отважные бойцы, способные опрокидывать неприятеля яростным натиском или стойко стоять в стене щитов. Стены сводили эту силу на нет. Дургал твёрдо считал, что брать Мерань надо хитростью или долгой осадой.

Вот только считал ли так повелитель курангов? При одной мысли об этом у Дургала мороз пошёл по стене. Дургал не боялся ни людей, ни нелюдей, ни зверей, ни злых духов, случалось ему в одиночку нападать на многих и сражаться с гоблинами в их жутких, тесных норах. Не пристало дваждырождённому и одному из военных вождей курангов кого-то бояться!

Кроме бога курангов, бога войны, великого Кро-Кроаха. Ибо сам Кро-Кроах, Туманный Плащ, Кро-Кроах, Владыка Гончих, Кро-Кроах, Кормитель Воронов сейчас шёл во главе своего народа на покорение земель, принадлежащих развращённым сытой жизнью последователям безымянных и чуждых людям богов. И Кро-Кроах презирал любой намёк на слабость и нерешительность.

На миг Дургалу закралась в голову предательская мысль о том, что бог-повелитель предпочтёт увидеть свою армию в земле, чем увидеть в своём народе недостаток доблести. Он стиснул зубы, что придало его загорелому лицу, обрамлённому седеющими чёрными волосами, ещё более мрачное выражение. Говорили, что Кро-Кроах может читать мысли, хотя сам Дургал не был в этом уверен. Но если всё же может, что он сделает, когда увидит в голове одного из своих вождей такие сомнения?

Так или иначе, способа отвертеться от возвращения к нему с донесением не было.

Кро-Кроах не любил ни яркого солнечного света, ни рукотворных построек. Вот и сейчас он остановился в самой тёмной роще, которую нашёл в ближайших окрестностях Мерани. Когда Дургал достиг её, сумерки уже сгущались, но внутри не горело костра. Военный вождь оставил своего коня у молчаливой почётной стражи, днём и ночью окружавшей местопребывание Кро-Кроаха и вошёл в рощу с невольным трепетом. Трепет был, конечно, вызван не тем, что роща пропахла кровью и не развешанными по веткам кусками тел саклибского юноши и девушки, лучшей добычи, преподнесённой богу войны в благодарность за победу. Эти двое легко отделались – курангу, сочтённому отступником, так не повезёт.