– Нет, но у меня вопрос по твоему профилю. Скажи, а что, если ты своими глазами видел, что человек погиб, но…

– Что «но»? Ты можешь не говорить загадками?

– Мне кажется, что Кит жив. И он пытается меня убить. Я схожу с ума?

– Ты серьезно, Дар? – спрашивает Лестрат.

Я не слышу в его голосе насмешки, поэтому, выдохнув, признаюсь:

– Более чем. Ты знаешь, как такое может быть?

Лестрат задумчиво молчит, а потом осторожно произносит, снова подтянув на плечах одеяло:

– Ну, тут мы точно не имеем дело с разными вариантами восставших. Слишком много времени прошло. Да и на поведение зомби не похоже. Восставшие могут быть агрессивны, могут пытаться убить, но у них одни инстинкты. Нет памяти, интеллекта… И они не способны вынашивать планы несколько лет. Они себя-то несколько лет вынашивать не способны – гниют и разваливаются. Штатные некроманты таких шатунов вычисляют моментально. Так что это не наш вариант. А Кит точно умер? Его хоронили в закрытом гробу. Я был на похоронах.

– Это и не удивительно, мой брат сгорел. Никто не рискнул бы открыть гроб. Я не некромант и не чувствую, как сила выходит из умершего тела, поэтому мне сложно сказать на сто процентов. Но, Лестрат… Я был там, и он был мертв. От него просто мало что осталось. Выжить нереально.

– Тогда остается только одно… точнее, два. Первое – тебе приглючилось. Такое бывает, и это более вероятно. Ну, или… ты что-нибудь слышал про фениксов?

Киваю. Слышал. Мне нужно было, чтобы кто-то озвучил мне эту мысль. Слишком уж она бредовая и неправдоподобная.

– В нашей семье давно живет легенда о фениксах – магах, которые могут возродиться, если кто-то из близких пожертвует ради них своей жизнью. Но это легенда. Когда я был маленьким, то часто спрашивал бабушку, почему, если у нас в роду есть фениксы, мы не можем возродить родителей. Я готов был отдать свою жизнь взамен. Понятно, что бабушка мне ничего тогда не сказала. Потому что это просто легенда.

– Не совсем. – Лестрат качает головой. – Какая сила была у твоих родителей?

– Ну, мама – менталист с очень специфическим даром, а отец – стихийник. Ледяной.

– Фениксы – всегда маги огня. И возродить феникса можно… – Лестрат морщится, с трудом подбирая формулировку. – Точнее, создать феникса можно лишь в том случае, если маг огня выгорел. Сложная система. Выгорая, маг огня лишается своей силы. Но пламя не исчезает бесследно. Если кто-то близкий отдаст свою жизнь, феникс может возродиться. Как только феникс перерождается, отдавший за него жизнь умирает естественной смертью.

– Бабушка… – бормочу я. – Тогда ее смерть показалась мне странной. Как бы она ни убивалась по Киту… она была здорова. Ее смерть была странной. Но я не смог приехать и убедиться лично, а предпосылок подозревать кого-то в ее смерти не было. Получается, именно тогда Кит переродился?

– Возможно.

– Но почему никто не сказал мне?

– Негласное правило. – Лестрат снова пожимает плечами. – Феникс – новое существо. Он сам решает, умер для своих близких или нет. Видимо, Кит решил, что умер.

– Тогда… Думаешь, что это он охотится за мной и Каро? Но… почему он решил заявить о себе спустя целых три года?

– Это ты думаешь. А я в Горскейре. И единственное, чем могу тебе помочь, – попробовать запросить эксгумацию тела. Все. Честно сказать? Мне кажется, тебе померещилось.

– Есть способ узнать проще, – задумчиво говорю я, все еще пытаясь переварить услышанное.

Кит жив и ненавидит меня так сильно, что пытается убить? Все во мне отказывается верить в это. Слишком неправдоподобно звучит. Но манера езды… Очень уж «по-китовски» он меня подрезал. А пожар? Феникс вполне мог устроить подобное.

Каро

Во дворе дома темно, горит лишь одинокий фонарь у входа. В холле тоже. На миг мелькает мысль, что Эндж не дождался меня и лег спать. Или на красном магмобиле и правда был он? Возможно, решил просто уйти? Я бы ушла. Хотя это совершенно не в стиле Энджела.

Я убеждаюсь в своей правоте чуть позже. Энджел на террасе, я вижу отсюда свет.

– Вы быстро нагулялись… – говорит он, когда я скидываю туфли и прохожу через гостиную на открытую террасу, полной грудью вдыхая морской бриз.

– Не так уж и долго… – Я пожимаю плечами и останавливаюсь рядом.

В руках Энджела – бокал с виски. Он пьет маленькими глотками, без закуски. Огненные волосы растрепаны. На нем растянутая домашняя майка с широким горлом и спортивные штаны. Он уютный, родной, и с ним спокойно, но я не могу избавиться от какого-то червячка сомнения, который завелся во мне после общения с Даром.