– Натали, если у вас перерыв в работе, может быть, займетесь переводом какой-нибудь моей книги?

– Наверное, можно было бы. Все-таки, у вас не о столярном деле и не о косточках человеческих. А какую книгу?

– Пока не знаю. Нужно выбрать. Хорошо бы, если вы посмотрели, помогли мне с выбором. Если у вас завтра есть время, я заехал бы к вам, привез к себе и мы вместе просмотрели бы мои изданные опусы.

– Хорошо, приезжайте после обеда. Я буду готова.

После разговора осмотрел все свои изданные книги. Что переводить? Вообще-то, мне практически безразлично, что переводить. Буду ли я пытаться издавать эти книги в США? Дополнительные расходы и не слишком маленькие. Ведь издавать в США книгу тиражом 300–500 экземпляров, как я это делаю во Франции, бессмысленно. Конечно, найдется куча издательств, готовых за мои деньги издать хоть 10 тысяч обычных книг, хоть десяток в подарочном исполнении. Но интересно ли американцам читать книги, связанные с историей Европы, или книги, где действуют типичные европейцы со своими тараканами в голове?

Ладно, посмотрим завтра с Натали, как с относительно опытным редактором.

23.08.2022. Привез Натали к себе. У ее дома снова подвергся внимательному осмотру Лесси. Ревнует она свою маму? Боится, что злой старикашка украдет у нее маму? Или оценивает мою состоятельность? Скорее – последнее.

Всегдашняя проблема: привезти Натали домой, выгрузиться, потом уехать ставить машину на парковку, возвращаться пешком. Или поставить машину на парковку и прогуляться с Натали до дома. Выбрал на этот раз второе. Когда торопишься, кажется – парковка очень далеко, но когда прогуливаешься, называешь встречные улицы, рассказываешь историю XIII округа, время проходит незаметно. Остановились перед дверями моего дома, и я зазвенел ключами. Натали ойкнула:

– Ой, и это вы называете «домиком»? Я живу почти в таком, но в нем пять квартир.

– А как по-другому? Рядом настоящие дома, а этот приютился между ними.

Про пять квартир в доме Натали промолчал.

– Но он, наверное, старше соседей?

– Да, Огюст I строил его в шестидесятые годы, девятнадцатого века, естественно. А все остальное вокруг – это продукт тридцатых, двадцатого века.

Проводил Натали в кабинет-библиотеку, снабдил ворохом моих книг, приготовился отвечать на вопросы. Но она попросила разрешения осмотреть дом – никогда не посещала в Париже собственные дома. Через салон мы проходили, показывать там нечего, в мою спальню, вроде, неприлично заводить. Пришлось открыть комнаты Мари, ее спальню и будуар. Заметил, что она особенно внимательно всматривалась в будуар. А что там смотреть? Пыли, конечно, нет: приходящая женщина этого не допустила бы, но все выглядит неживым. Впервые мне подумалось, что пора бы уже отказаться от мертвого порядка в этих двух комнатах.

Потом поднялись на третий этаж. Там вообще нечего смотреть. Спальни, в которых много лет никто не спал, детские, которые, тем более, пусты десятки лет. Все замершее, какое-то омертвелое. Даже мне стало неприятно. Натали хотела осмотреть и первый этаж, но я твердо заверил ее, что там абсолютно нет ничего интересного, разве если только она хочет перекусить. От этого Натали отказалась, вернулись в кабинет.

Натали посмотрела на пачку моих книг, шутливо схватилась за голову:

– Я это и за месяц не разберу.

Но потом уже серьезно сказала, что с историческими моими повестями и романом уже ознакомилась в Бургундии. Да, там у меня тоже полный комплект моих книг. Решили, что Натали сначала прочитает или хотя бы пролистает мои книги с современными героями и их проблемами, а потом уж решим, что переводить. И совершенно официальным голосом я сказал, что время, затраченное на чтение моих книг, я оплачу из расчета пятьдесят евро за час. На самом деле я сомневался, не маловато ли это, но потом решил, что добавить всегда смогу.

Натали сначала протестовала, говорила, что уж за чтение совершенно ни к чему платить, но я стоял на своем. Сказал, что не могу позволить себе быть эксплуататором. Потом отправился вниз готовить ужин, оставив Натали наедине с моими книгами. К семи позвал Натали на кухню, – не хотелось переносить все в салон – громко провозгласил:

– Кушать подано, мадам! Пожалуйте к столу.

Конечно, я не умею так готовить, как Джон, но стол был украшен. Натали даже сделала большие глаза, ахнула, мол, не ожидала такой прелестный ужин. Главным блюдом была приготовленная в духовке грудинка. Я скромно промолчал, что начал готовиться к этому ужину еще вчера, изучил технологию приготовления грудинки по интернету. Вчера же замариновал отличные кусочки свиной грудинки. Кстати, с маринадом возился долго – кое чего у меня не хватало. Пришлось сбегать в соседнюю лавку за душистым перцем, зеленью. Потом варил почти полтора часа плотно упакованные кусочки грудинки. А сегодня только приготовил ее в духовке в фольге. Не побаивался, что Натали не ест свинину, или вообще вегетарианка – помню, как она уплетала кушанья Джона. Да, кусочек отрезала, похвалила.

После ужина отвез Натали домой, хотя она хотела еще поработать, то есть читать мои опусы. Договорились, что завтра привезу Натали к себе сразу после завтрака, примерно, в восемь тридцать.

24.08.2022. Съездил за Натали, как обещал, рано утром. Оставил ее дома, отогнал машину на парковку, быстренько добрался домой. Натали уже сидит с моей самой первой книжкой, дочитывает ее. Спустился на первый этаж, чтобы не мешать. Но минут через двадцать Натали тоже спустилась на кухню:

– Владимир, это книга о вас и о Мари? Вы только поменяли имена, города. Понятно, первые книги обычно о своей судьбе, но почему такой печальный конец? Ведь вы вновь соединились с Мари, а в книге расстаетесь навсегда.

– Видите ли, Натали, я начал писать эту повесть, когда Мари только заболела. Начало вполне радостное, или хотя бы не грустное. Но заканчивал повесть после похорон Мари. Был тогда в отчаянии. По существу, я прощался повестью с любимой женщиной, иного не мог написать.

– Владимир, вы всегда уходите от разговоров о Мари. Но теперь расскажите мне подробнее. Мне это нужно, чтобы понять вашу повесть, оценить ее.