Валентина думала, что никто в это не поверит, но полицейские поверили — смерть Дамасо расследовать не стали. Робкий парень, за которого Валентина вышла замуж, окончательно исчез. Он превратился в чудовище. Значит, Рамона рассказала правду; теперь стало понятно, почему их поженили. Валентина понимала, что должна быть с ним очень осторожной, не совершать ошибок, иначе сама станет следующей жертвой.

Антон велел ей выпустить из свинарника Серафина и Касимиро и разместить их в доме. Он не хотел, чтобы люди из похоронного бюро или кто-нибудь еще увидел, что его умственно отсталые братья живут со свиньями. Еще не отойдя от шока, Валентина направилась к свинарнику. Серафин и Касимиро сидели в своем загоне, перепачканные навозом, и пускали слюни.

Как такое возможно — чтобы у Чески была дочь и ни бывшая начальница (которой вообще-то положено выяснить о человеке все, прежде чем брать его в отдел), ни любовник об этом не знали? Может, Ордуньо был в курсе, на правах старого друга. А может, и вообще никто. Как искать Ческу, ничего о ней не зная? Этот вопрос терзал и Элену, и Сарате.

Сарате примчался в квартиру на Пласа-Майор, как только получил эсэмэску от Элены: «Срочно приезжай, откопала кое-что важное». Не перезвонил, не переспросил — инспектору Бланко он доверял безоговорочно. В Куэнке Ордуньо и Рейес должны были собрать информацию о ветеринаре Эмилио Суэкосе.

Пересекая Пласа-Майор, Сарате нашел глазами балкон Элены Бланко, где столько лет стояла камера, снимавшая площадь. Теперь камеры не было, и балкон ничем не отличался от остальных. С этим местом у Анхеля было связано столько воспоминаний! Впервые он оказался здесь в день, когда только поступил в ОКА: к его удивлению, Элена сразу привела его к себе домой, чтобы заняться любовью. А потом они ходили в караоке на улице Уэртас, где она пела итальянские песни и неизменно заказывала граппу, к которой, похоже, больше не прикасалась. Была ночь, когда он стерег ее сына Лукаса, и расследование, позволившее разоблачить «Пурпурную Сеть»; была прогулка по Пласа-Майор под Рождество, среди ярмарочных лотков, когда Элена сообщила, что уходит из отдела. Было так много всего, и хорошего, и плохого, но плохого, кажется, все-таки больше.

— Если Ребеке двадцать, то Ческа стала матерью в пятнадцать, — прикинул Сарате.

— Сарате, скажи мне правду. Ты этого не знал?

— Нет!

— Как это возможно? Твоя женщина ищет свою дочь, а ты об этом ни сном ни духом?

— Я ничего не знал, Элена. Даже представить себе не мог. Ребека тоже не знала?

— Знала, что ее удочерили. Приемные родители рассказали, когда девочке исполнилось двенадцать. Но о Ческе не знала. И сейчас не хочет о ней слышать.

— Ты объяснила, что она исчезла?

— Да, но даже это ее не смягчило. Ребека попросила не говорить Ческе, где она живет. Если, конечно, мы ее найдем…

— В каком-то смысле я ее понимаю. Приемные родители дали ей все; это они всегда были рядом и никогда ее не предавали.

— Вопрос в том, что произошло с Ческой в пятнадцать лет. Кто отец ее дочери и почему она ее отдала?

— Надо поговорить с кем-то из родственников.

— Ее родители давно умерли.

— У нее была сестра, — сказал Сарате. — Но они никогда не ладили.

— Сестра живет в Эль-Эскориале? Ческа как-то упоминала, что проводила там лето.

— Нет, в Эскориале жила ее бабушка… или двоюродная бабушка. Сама она родом из деревни в окрестностях Сеговии.

— Я даже не знала, что она не из Мадрида, — вздохнула Элена. — Все твердят, что я хорошо руководила отделом, но это неправда. Я никогда не вникала в чужие проблемы, если они меня не касались. А что за деревня?

— Турегано, под Сеговией. Бывала там?

— Нет, но сегодня же побываю. Если выехать сейчас, мы будем там не слишком поздно. Надеюсь, сестра Чески еще не ляжет спать.

Они спустились на площадь — Сарате пришел пешком, так что они собирались взять машину Элены, нормальную, «мерседес». Он стоял на подземной парковке Диди, той самой, куда инспектор Бланко раньше приводила своих любовников, владельцев внедорожников. Вдруг Элена остановилась.

— Пойдем.

Сарате последовал за ней, не понимая, куда и зачем она его ведет, пока они не зашли в лавку метрах в двухстах от Пласа-Майор. За прилавком стоял араб.

— Привет, Аллу, помнишь меня?

— Добрый вечер, донья Элена. Давненько вы не заглядывали.

Элена достала из сумочки телефон Чески.

— Надо его разблокировать и вытащить все, что там есть.

— Это законно? — спросил араб.

— Нет, и я помню, что тариф в таком случае выше. Завтра с утра зайду за телефоном.

Аллу забрал с прилавка положенные Эленой двести евро и взял мобильник.

— К завтрашнему утру будет готово.

Уже в машине, по дороге в Турегано, Сарате решился спросить:

— Почему ты не отдала его Марьяхо?

— Мне вообще не нравится, что приходится взламывать телефон Чески. Так пусть хоть ее личные дела не обсуждают в отделе. Я знаю, она бы сделала для меня то же самое.