В какое-то мгновение мне кажется, что я улавливаю на палубе парохода фигуру с биноклем, подсвеченную лучами заходящего солнца. Нет, пусть это и не мираж, но нас невозможно разглядеть.

Солнце продолжает путь вниз, бросая золотые блики на воду, цветом они похожи на пламя перед глазами. Все, что я когда-то любила, превращается в пепел.

Я плыву, развернувшись вперед спиной и закрыв глаза, иначе соленые волны будут бить в лицо.

– Там, – внезапно слышен голос принца, охрипший от бессилия.

Он доносится непонятно откуда. Глаза сами собой распахиваются, и я кручусь, оглядываюсь, пытаясь увидеть его, с трудом удерживаюсь на плаву.

– Что? Я ничего не вижу. – Теперь это Селли.

Моргаю, глаза болят от соли, но мне удается разглядеть небольшую лодку.

– О, вижу! Принц, сидите, пока не упали за борт.

Крошечный огонек надежды, который мне удалось сохранить в душе, разгорается и медленно превращается в пламя, которое уже ничему не потушить.

Вскоре после того, как меня вышвырнули в море, мне стало казаться, что вода вокруг становится теплее, а волны словно подталкивают меня к «Лизабетт».

Я так и не определил, были ли это мои фантазии, связанные с надеждой на выживание, либо же признак того, что самый могущественный маг Алинора все еще жив, находится на борту корабля и творит невозможное, пытаясь сохранить жизнь всем, и мне в том числе.

Ко мне приблизилась шлюпка, которую я видел прикрепленной к палубе «Лизабетт». Селли убрала внутрь весла, и я несколько раз отталкиваюсь ногами так сильно, как могу, чтобы подплыть ближе.

– Перебирайся на ту сторону для равновесия, – говорит она принцу тоном, к которому он не привык. Лодка качается, но я не вижу, как он перемещается.

Вытягиваю руку, чтобы схватиться за край, Селли наклоняется и тянет меня за рубаху. Она тащит меня на себя, я отталкиваюсь от воды и непонятным образом оказываюсь на дне лодки. Кашляю долго и надрывно, из меня выливается, кажется, несколько литров морской воды.

Селли вновь берется за весла и косится на Леандера. Он сидит, прислонившись спиной к одной из скамеек. Его загорелая кожа стала болезненно-бледной, под глазами – тени от истощения. Одной рукой он прижимает к груди сумку и блокнот, другой держится за борт, словно боится потерять равновесие и упасть.

– Уоллеслии, – слабым голосом произносит он, приветствуя.

– А остальные?.. – Слова застревают у меня в горле – принц качает головой.

Упираюсь руками в днище, с трудом выпрямляю их, чтобы сесть, и поворачиваюсь в сторону «Лизабетт». Я надеялся, что, убив меня, странная девушка прекратит поиски того ценного, что ее интересовало. В глубине души лелеял надежду, что она пощадит корабль и команду. Будучи в воде, я ничего не мог разглядеть, сейчас же даже небольшое возвышение над поверхностью улучшило обзор. «Лизабетт» в огне. Пламя добралось до верхушки мачты и расползлось в стороны по парусам.

Пытаюсь подобраться к скамейке, но меня останавливает взгляд Селли, говорящий: «Оставайся на месте». Лодку нельзя раскачивать. Она рассчитана на то, чтобы принять дюжину человек, для них есть место – сесть по три человека на скамью, но и грести лучше вдвоем, силы одного мало. К счастью, Селли достаточно сильна, чтобы сдвинуть ее с места. Теперь мы – крошечное пятнышко в огромном море.

– Это был хороший поступок с твоей стороны, Уоллеслии, – тихо говорит принц.

Я смотрю на него и моргаю – глаза щиплет от соли, мозг вяло пытается уяснить, что он имеет в виду.

– Пожалуй, это лишь попытка сделать что-то стоящее.

Он смотрит на меня в упор.

– Хочешь сказать, ты не надеялся, что я тебя спасу?

Размышляю пару мгновений и качаю головой.

– Кажется, об этом я и не думал. У вас, ваше высочество, репутация мага, не имеющего себе равных, и она явно оправданна, но, должен признать, такая возможность не приходила мне в голову. В свою защиту скажу, я действовал под давлением.

– Значит, ты готов был?..

Пожимаю плечами и молчу. Скорее всего, голос будет дрожать, а этого я не хочу.

Селли с непроницаемым лицом налегает на весла.

– Ты готов был пожертвовать жизнью ради спасения принца? – неожиданно произносит она. – А ведь он даже не нравился тебе в школе.

Леандер резко поворачивается к ней, а я краснею. Некоторое время мы молчим, однако принц, как человек благородного воспитания, находит что сказать.

– Не знаю, храбрость это или безумие, Уоллеслии. Но я благодарен тебе.

Его интонации раздражают меня так же сильно, как в годы учебы в школе. В них есть снисходительность и притягательность. Приступ кашля мешает мне ответить.