Я только давлю улыбку и удивляюсь, что в заведении такого уровня позволено пусть и завуалированное, но пренебрежение к гостям.

Или эта дамочка пошла на риск потерять должность, чтобы показать свое расположение к Демиду, при этом принизив меня?

Не знаю.

Но мой шеф за такое уже высек бы нас морально и безжалостно наказал рублем.

А так меня это не задевает.

Я за двадцать лет уже столько наслушалась и натерпелась, что подобное игнорирование совсем не волнует. Но если бы эта холеная брюнетка пожила в моей шкуре хотя бы год, то наверняка бы уже поседела.

А меня сейчас волнует вообще другое.

— Благодарю, вы свободны, — говорит Демид, едва женщина останавливается у нашего стола, не давая ей шансов выкрасть хотя бы еще несколько секунд для общения с ним.

Демид отодвигает для меня стул, но я задерживаюсь прежде, чем сесть.

— Умоляю, только не подумай, что я тебя гоню или тороплю, — шепотом сразу объясняю я, — но я переживаю, чтобы ты не опоздал на самолет. Меньше всего на свете хочется, чтобы у тебя из-за меня возникли проблемы.

— Не волнуйся.

Демид склоняется и целует меня в обнаженное плечо, пуская по коже волну тепла, заставляя теряться в ощущениях.

На мгновенье у меня перехватывает дыхание, и кажется, что весь ресторан замирает, становясь лишь фоном для нас двоих.

Когда Демид помогает мне сесть за стол, мягко придерживая и направляя, его заботливый жест придает мне уверенности, и я думаю о том, как удивительно Демид на меня влияет. Рядом с ним я чувствую себя тут не случайной гостьей, а центром внимания. И впервые мне это нравится.

Когда Демид садится напротив, я ловлю его взгляд и не прекращаю улыбаться.

В животе будто порхают бабочки.

Не могу поверить, что это все происходит со мной.

Я никогда не смела и мечтать о таком — о том, что проведу свой день рождения в таком шикарном ресторане в компании потрясающего мужчины.

И этот браслет на моем запястье… Все как в сказке.

Может быть, впервые в жизни мне повезло?

Хочется на это надеяться.

Но мне так сейчас хорошо, что даже страшно.

Демид протягивает мне руку.

Все еще в ловушке его неотрывного взгляда, отвечаю на жест взаимностью. Когда наши ладони соприкасаются, у меня на коже проступают мурашки.

— Повторю: не волнуйся за меня. Сегодня твой день, и я хочу, чтобы мы провели его максимально приятно.

— Хорошо, — засмущавшись, отвечаю.

Демид нежно поглаживает мою руку большим пальцем. Поразительно, но от этой невинной ласки я вся пылаю.

Невольно опускаю взгляд на наши переплетенные пальцы.

Замечаю, что рукав на пуловере Демида задрался, обнажив часть его предплечья.

На смуглой коже там, где пульсирует венка, я вижу начало татуировки — римские цифры. Такие знакомые, такие пугающие…

Когда-то они врезались мне в память как осколки разбитого стекла.

И сейчас мир стремительно меркнет, теряя свои краски и звуки.

Сквозь пелену ужаса всплывают картинки из той ночи: комната, залитой красным светом; Зверь в маске; на его руке, сжимавшей мой подбородок, точно такие же цифры. Я вспоминаю, что произошло между нами, и все, что происходит теперь, сразу утрачивает смысл, право на жизнь.

В ушах от поразительного открытия звенит тишина, прерываемая оглушительным стуком моего сердца.

В голове всплывают факты, которые я до этого момента старалась не замечать: голос Демида, запах, манера двигаться — все это было мне знакомо. Лица Зверя я не видела, но он брюнет, как и Демид. И рост, и фигура — все сходится. Это должно было меня насторожить, но я сама себя убедила, что это простое совпадение…

Демид продолжает поглаживать мою ладонь, но его ласка, еще недавно казавшаяся мне верхом нежности, превращается в обжигающую опасную пытку.

Я вся сжимаюсь, пытаясь справиться с ужасом и паникой.

Лихорадочно соображаю, что делать, но…

— Алисия?

— Я просто задумалась о том, какой чудесный у нас вечер, — едва справляясь с дрожью в голосе, отвечаю. — Мне нужно на минуточку отойти… в дамскую комнату…

Пробую убрать руку, но Демид напрягает пальцы и не отпускает.

Словно почувствовав перемену во мне, смотрит на наши руки и видит татуировку, ставшую символом моего кошмара.