Это было интересное ощущение… Именно ощущение. Инопланетные запахи, за редкими исключениями, даже не воспринимались как запахи, они походили больше на что-то тактильное. Была надежда, что на этой планете будет иначе, уж очень схожи внешне местная флора и фауна с нашими… Намного более схожи, чем мыслящие облака Заповедника или Самопожирающий океан Глади… Но нет. Тут запахи тоже были никакими. Инопланетная органика чужда.

Мы описывали овал по оранжерее. Смотрели по сторонам, видели… видели опостылевший за несколько месяцев местный пейзаж, только кадрированный стенками секции, лишённый снега и без моря. Видели местных животных, но вот приматов…

– А где эти-то? – сказал наконец матрос-три.

– Они наверху, – с какой-то важной деловитостью, злым удовольствием сказала ветеринар и кивком показала сторону.

Я поднял глаза и увидел…

Только сейчас я заметил размеренный гул, которого тут не должно было быть. Это под самым потолком завис промышленный дрон, к которому крепилась сеть. Буквально сетка, в которую были завёрнуты трое приматов со своими симбионтами.

Там было тесно, очень тесно. Они перемешались, словно слипшиеся в один комок иноземной плоти шесть тел. Симбионты были такими же, какими я их видел и до того, а вот приматы… Они скинули свои верхние шкуры, самые тёплые, меховые, и постелили снизу, чтобы верёвки сети не так сильно резали, видимо… Хотя кожа у них намного грубее нашей. Намного…

– А как они?.. – матрос-три, заворожённо смотрящий вверх, не договорил.

– Прямо вниз. Автоуборщик вытирает.

– Что? А, нет… Это тоже, но… жрут они как?

– Малым дроном пищу доставляю. Да это ненадолго. Это… психологическая ломка. Пусть испугаются. По сути, пришли… До религии они не доросли ещё… Пусть будут всемогущие духи, повесили их в воздухе. Дают пищу в воздухе… Пусть осознают.

– Валяются у меня в палате двое таких… всемогущих, – зло сказал матрос-три.

А мне стало интересно:

– Думаешь, сработает? – спросил я. – Инопланетная-то психология.

– Должно, – ответила ветеринар. С сомнением. – Они… они очень похожи на нас. Очень. Биохимия другая, но что из неё собрано… Они во многом как наши высшие приматы. Я почитала рекомендации по дрессуре… Должно подействовать.

– Я бы только разозлился… – сказал матрос-три. В его голосе даже какой-то злости особой к ним не было. Сожаления тем более, в конце концов, он и матроса-один, и младшего инженера видел почти всё время. Но и злобы не было. – …хотел бы на хер нас всех тут порвать, – закончил он.

Я с ним согласился. Я смотрел в эту жуткую мешанину живых, и без того чужеродных тел, лап и голов… Их мимика была нам непонятна. Огромные глаза, наверняка занимающие место, где мог бы быть мозг, практически лишённые век. Большие рты с несуразно яркими, причём неживого какого-то цвета губами, эти носы здоровенные, как клювы птиц, только мягкие, и, видимо, даже используемые для невербального общения… Всё это было самым чуждым и непонятным в приземистых, широких, но всё же прямоходящих тварях. Их мимика нам была непонятна интуитивно.А уж с такого расстояния… в таком ракурсе. Но я чувствовал их ненависть. Скорее всего, придумывал, тем более насмотревшись на искалеченных ими… Но даже понимая это, я не мог избавиться от ощущения этой ненависти… Злобы. Ярости. Пока ещё заключённой в висящей под потолком тугой сетке.

– Гроздья гнева, – вдруг сказал я всплывшее откуда-то сочетание слов.

Ветеринар и матрос-три посмотрели на сетку внимательнее. Кажется, они были согласны.

Мы собрались к шести по корабельному времени. Только офицеры, начальники служб и персонал прямого подчинения – всего одиннадцать. Ещё был особняком двенадцатый, сокоординатор-два, непривычно молчаливый и мрачный. То ли из протеста, то ли по какой-то вдруг проявившейся небрежности одет он был в повседневное, и потому в сравнении с собой же, носящим строгие деловые костюмы на все более-менее официальные совещания, смотрелся странно. А уж окружённый затянутым в мундиры экипажем – и вовсе выглядел как распоследний маргинал.

Я пришёл в совещательный зал одним из первых, до меня успели только старший и первый помощники, интеллектуальщица и капитан… И то, капитан меня опередила потому, что она же и попросила зайти чуть позже неё. Все приходящие вежливо справлялись сначала о моём самочувствии, потом о сокоординаторе-один и ребятах из соседнего модуля.

Постепенно становилось всё теснее и шумнее, причём первое каким-то странным образом ощущалось следствием второго. Говорили все друг с другом вразнобой, сначала вполголоса, потом всё громче и громче. Молчали только капитан, первый помощник и сокоординатор-два. И я на другом краю стола. Капитан до того сказала мне, что немного боится: ей придётся признать серьёзные ошибки, и теперь я хотел как-то помочь, поддержать чем-нибудь, но не знал, как. Всё, что нам оставалось – посматривать друг на друга и улыбаться.

Через время собравшиеся стали мельком поглядывать на часы, а потом и ассистент проговорил в общий динамик:

– Внимание всем присутствующим! Согласно общего расписания, собрание двадцать шесть дробь три начинается. Я веду аудиовизуальный протокол.

Все разом притихли, приосанились в разной степени и повернули головы в сторону капитана. Даже неоконченные разговоры прервали. В этот раз всем было реально интересно, о чём она будет говорить, тему собрания не знал, наверное, даже старший помощник. Хотя явно знал первый.