– Ты зафиксировал список? – спросила наконец капитан, рефлекторно чуть подняв голову.

– Так точно, – ответил ассистент.

– Ну… тогда собрание окончено, – сказала она тихо. Явно вымоталась, мне хотелось скорее с ней уединиться и просто обнять, сделать массаж.

– Слушайте, подождите, – вдруг сказала врач. – Я думаю, надо одну-две резервные кандидатуры утвердить.

– Какие, врач? Зачем? – капитан помахала руками. – Всё-всё, не придумывай. Список утверждён, собрание закончено, всем спасибо. Все свободны. Инженеры – берите фиттера и начинайте подготовку. Всем… спа-си-бо!

Мы начали подниматься, о чём-то сразу говорить друг с другом, как будто вернувшись к разговорам, которые вели прямо перед совещанием. Кто-то шёл к выходу. Боцман, проходя мимо координатора, презрительно осмотрел того с головы до ног и сказал нарочно громко:

– С повышением вас… координатор.

И ушёл. Первый помощник был рядом. Он положил руку координатору на спину и успокаивающе сказал:

– Не обращай внимания. Он довыёбывается у нас. Я ему такую рекомендацию напишу, его не то что в космос, его выше третьего этажа не пустят.

Координатор ничего не ответил. Он зло смотрел на дверь, куда только что вышел боцман. И ещё – кивнул первому помощнику в благодарность.

Здесь даже море было другим.

Я не летал на Гладь, только видел записи сокурсников. Но даже там Самопожирающий океан, по сути – живое существо, покрывающее больше половины планеты и нарушающее все понятные нам законы функционирования жизни… Даже он выглядел как обычное море. Здешнее – нет. Наверное… скорее всего, что-то похожее бывает и у нас в приполярных широтах. Но дома я такого не видел, поэтому даже море здесь мне казалось неправильным.

Только вдалеке, у самого горизонта, оно становилось тем, чем и должно быть: полосой воды, подпирающей ещё более широкую полосу неба. А ближе к берегу вода превращалась в лёд, покрытый снегом и плавно переходящий в такой же белый заснеженный скалистый берег.

Впрочем, на него я сейчас не смотрел. Я следил за здешней звездой, безымянной, небольшой и капризной, словно играющей с нами.

Когда мы только прилетели, она стала восходить всё реже и реже, а потом совсем пропала, оставив планету в темноте. Неделями мы не видели живого света, а холод и тьма, которые он перестал сдерживать, загнали и практически заперли нас в корабле… И вот теперь, когда мы улетаем, звезда снова стала показываться. Всё чаще восходит, всё дольше сияет. Маленькая, тусклая, едва видимая за тучами звезда чужой планеты.

Я рассчитал календарь на второй или третий день после посадки и знал с точностью до секунды, когда чужая звезда будет появляться и прятаться, но всё равно… Часть меня, дикая, даже более дикая, чем здешние приматы, этого не хотела понимать. Где-то в подсознании мне нравилось думать, что звезда пытается нас подкупить, даря с каждым днём всё больше и больше света.

Когда последний луч, и тот сильно размазанный по небу из-за облаков, скрылся в море, на запястье пискнули часы. Полный закат. Больше я уже не увижу здешней звезды, только на орбите… но это совсем другое. Я попытался запомнить получше этот вид и развернулся, спеша обратно.

Мрачно-серые сумерки скоро напитаются тьмой и превратятся в беспроглядную холодную ночь. Я вспомнил те пару часов возле разбитого глайдера и пошёл чуть быстрее.

Опустил наглазный дисплей и стал проверять, что видит мой дрон.

Инженеры закончили внешний обход и их уже не было снаружи, теперь из всего экипажа вне корабля остался только я. Нехорошо, могут предъявить… я чуть поднял дрон и внутри всё похолодело.

Со стороны материка, как раз наперерез мне, двигалось несколько пятен. Судя по форме и расположению – приматы со своими симбионтами. Я ненадолго включил максимальное приближение… Да, это они. Вернулся в обычный режим и прикинул. Они двигались почти перпендикулярно моему маршруту, не так быстро, как я, но всё же… они шли в сторону корабля.

Я ускорился, высчитывая в уме, сойдутся ли наши с тварями пути… Получалось, что да. Самым ужасным было то, что я не взял оружия. Забыл. Вся эта предполётная суета, спор со старпомом… Я просто забыл винтовку.

Заметил это уже на полпути к морю и решил не возвращаться. Особенно я не боялся, так как то и дело поглядывал на картинку с дрона и видел, что в округе никого не было… Долго не было… А потом залюбовался ледяным пейзажем на снежном пляже и…

Я ускорился. Валуны тут были лишь у берега, дальше бежать мешали только сами снегоступы: в них нельзя было ставить стопу привычным образом. Приходилось высоко поднимать ногу и опускать чуть впереди себя, словно давя насекомое, попавшееся на пути. Непривычно, неудобно, неловко.

Приматы с симбионами были всё ближе. Ночь становилась всё чернее. Я несколько раз запинался, цепляясь за снежный наст мыском снегоступа, и падал, потом вставал и бежал дальше. Думал скинуть их, добежать в одних ботинках, но понял, что так только начну проваливаться в снег, разобью себе об наст лодыжки и тем более не успею. Поэтому я бежал таким ублюдским способом дальше.

В любой другой день я мог бы вызвать корабль и попросить кого-нибудь выйти наружу с оружием отпугнуть тварей, но гравитационник уже час как разогревался, а потому и связи не было никакой. Зато были аборигены. Совсем рядом, я бы, наверное, даже мог бы их рассмотреть на краю этого ровного снежного поля, если бы не темнота. Сейчас она не давала увидеть их, но и скрывала меня. Это хорошо.