– Хорошо, – мягко рассмеялась. – Люблю тебя.

Полина отключилась, и я выдохнул. Я так не боялся, наверное, никогда. Жена у меня женщина умная и достаточно прогрессивная. Она многое понимала и не торопилась осуждать. Мы много раз обсуждали фактор измены. Не нашей, чисто гипотетически. Она проявляла здравость и пыталась проанализировать проблему со всех сторон. Я, конечно, более категоричен: убью, если узнаю. Все очень просто. Теперь сам был на скамейке подсудимых и очень боялся, что жена узнает. Сомневаюсь, что Полина будет слушать мои доводы в такой нелегкий для ее родителей период.

– Мам, привет. Ты звонила?

– Сыночек, тебя Поля потеряла. Ты в Москву прилетел и молчал? Все хорошо?

– Да, Поля меня нашла. Слушай, а папа рядом? Мне с ним по нашим делам поговорить нужно.

– Нет, – коротко ответила. – Папа сегодня у Динары.

Я замолчал. А мы ведь с мамой по душам на эту тему не говорили. Может, стоит?

– Слушай, мам, я заеду к тебе. Через часик буду, – отключился и посмотрел на номер, оставленный Камиллой. Я записал его в телефон. Пусть будет. В моей профессии всякое могло пригодиться.

Кое-как привел наглую помятую морду в подобие порядка, оделся во вчерашнее и поехал к матери в закрытый поселок на западе Москвы. Там жило много старейшин нашей татарской диаспоры. Дом большой, но очень уютный, пестрый, яркий. С садом как во дворе, так и в доме. Мама обожала цветы: не только любоваться красотой, но и самой доводить их до душистого цветения. Именно там нашел мать. В перчатках и широкополой шляпе – платок она надевала только на улицу.

Пока ехал в родительский дом, упорно пытался определить, что чувствую после ночи с другой женщиной? Первое: страх, что жена узнает и взбрыкнет. Я не хочу ругаться с Полей, серьезно ругаться. Мелкие бытовые ссоры не в счет. Я не хочу расстраивать жену. Не хочу терять ее доверие. Не хочу, чтобы была нервной и дерганной из-за ревности. Естественно, я не хочу разводиться! Это даже не рассматривалось. Мы никогда не расстанемся: потому что я не захочу, а ей просто не позволю. Мы поженились раз и на всю жизнь. Это константа. Для пары Загитовых развода быть не может!

Второе: совесть и вина… Или нет? Умом я полностью признавал, что виновен в супружеской измене, но внутри меня не рвет и не колбасит. Наверное, потому что это просто секс. Тупое физиологическое совокупление. Вероятно, если бы были замешаны чувства, то был бы стыд и раскаяния, метания и горькие думы. А так: страсть и секс. Главное, без последствий. Не могу отрицать, что понравилось, взбодрило как-то. Горячая девочка, шепчущая, какой я охуенный. Что ее никогда не трахали так хорошо. Что у меня лучший в мире член. От такого у любого мужика стоять будет как по стойке смирно! Самолюбие Камилла мне почесала профессионально. Но рисков больше, чем удовольствия. Можно проиграть, а проигрывать не люблю и не умею.

– Здравствуй, сыночка, – мама обняла меня крепко. – Все хорошо? Ты какой-то сонный.

– Нормально, мам.

– Пошли в дом. Чай пить со сладостями, – обняла и повела к ступеням на крыльцо. Погода хорошая, и мы расположились на веранде. Мама кликнула Зоряну, помощницу:

– Зоря, сделай чай и принеси сладости с медом, – затем на меня посмотрела. – Как Полина? Папа ее? Я так соскучилась по внукам.

Я рассказал последние новости, показал фотки детей на море в Варне, поделился планами снова поехать в Европу.

– Папа как?

– Да ничего, нормально, жив-здоров.

– Мам, он не слишком часто у Динары? – участливо спросил я.

– Она беременна, ей нужно больше внимания, но папа проводит у нее не больше трех дней. Адам очень справедлив.

Папа взял вторую жену меньше года назад, и она уже беременна. Это было общее решение родителей: папа захотел еще ребенка, принцессу, а мама после того, как меня родила, лишилась возможности к деторождению. Жили они хорошо, по канонам ислама, без фанатизма, но все же. Отец не брал другую жену и не разводился с мамой, хотя всегда мечтал о большой семье и детях. Очень любил маму. Динара появилась в нашей семье как помощница по дому. Двадцатипятилетняя одинокая вдова, одна осталась в большом городе, отца попросили пристроить ее. Мама приняла у себя, сдружилась с ней. Конечно, шестидесятилетняя женщина уступала в пленительности молодой женщине. Динара – черноволосая красавица с большими темными глазами, светлокожая и очень покорная. Отца эта лань сумела заинтересовать кроткими взглядами. Он хоть и в возрасте, но кровь горячая, а плоть еще в силе. Папа пришел к матери и попросил дать разрешение взять вторую жену по законам ислама. Мог потребовать или поставить перед фактом, а он попросил. Мама не отказала любимому мужу. Динара на четвертом месяце, у нее будут близнецы.

– Мам, – начал разговор на, вероятно, не самую приятную тему, – тебе не обидно, что отец так поступил?

– Сынок, – мягко и грустно улыбнулась, – твой папа и так был очень добр и терпелив со мной. Столько лет с пониманием ко мне относился… – мама замолчала. – Адам всегда хотел много детей, но Аллах не дал. Когда папа пришел с этой просьбой, я не смогла отказать. Знаю точно, мое "нет" остановило бы его, но разве после стольких счастливых лет можно быть злой, эгоистичной и неблагодарной?

Я молчал. Не знаю. Мы с Полей обсуждали ситуацию: у нее однозначное мнение. Она не пыталась вникнуть в нашу культуру, а просто считала это сединой в бороду и желанием почувствовать себя молодым рядом с новой женой и младенцем, а мать оставлял стареть в одиночестве. Динару вообще терпеть не могла. Она считала это подлостью в ответ на доброту женщины, которая тебя приютила, дала кров, дом и доход. Взяла и женила на себе чужого мужа. У меня не было четкой позиции, а сейчас, когда услышал мнение матери, понял, что Полина слишком категорична и совсем не хотела признавать, что есть люди, воспитанные иначе.