Стюарт, прекратив рассматривать укутанное, словно в одеяло, тело, аккуратно вытащил его из мусорки, положил на пол и развернул. На глаза ему сразу же попался сжатый правый кулачок, и он вспомнил, как Илона с Сэмюелем рассказывали ему про русый клок волос в сжатой руке Эллы. Еле сумев раскрыть маленькую мёртвую ладошку, он замер, сжал находку в своей ладони и прижал её к груди с лихорадочным вздохом. Теперь он точно знает, кем является этот страшный душегуб. Он нашёл убийцу. Он нашёл последнее доказательство.

Вдали послышались тяжёлые шаги, и Стюарт спрятал находку в нагрудный карман ночной рубашки. Обернувшись, он в свету дверного проёма увидел бледного Сэмюеля. Глаза блондина округлились, стоило ему опустить взор на пол, где навзничь лежала мёртвая девушка. Он переводил взгляд от приятеля к трупу и не мог поверить глазам.

– Господин Лонеро...

– Илона?..

Сэмюель осторожно подошёл ближе, не сводя мутных круглых глаз с тела возлюбленной. Нет, это ложь! Она не должна быть мертва! Буквально вчера она признавалась ему в любви, подарила свой кулон – семейную реликвию и целовала его тёплыми губами, а сейчас это бездыханное изуродованное холодное тело, которое больше никогда не прикоснётся к нему своими маленькими ладонями, больше не обнимет, больше не улыбнётся. Грудь его тяжело вздымалась и опускалась, глаза расширялись и мутнели сильнее. Блеск жизни, что так отчаянно горел в них из последних сил, пропал.

– Господин Лонеро...

– Илона!.. – с ужасом закричал Сэмюель, пал на колени, приподнял и крепко обнял ледяное тельце. Прижав бледные губы к серому лбу, он пытался ощутить хотя бы толику тепла в нём, но тщетно: жизнь угасла, оборвалась пару часов назад, и он ничего не сделал, чтобы предотвратить это. Он не смог уберечь её, не смог защитить! Зачем он так беспечно последовал за убийцей? Зачем дал себя ранить?! И смерть возлюбленной только его вина, ничья больше.

– Господин Ло...

– Прошу, Стюарт, молчи! Молчи, молчи, молчи! Я не хочу верить в реальность происходящего!

Тяжёлые слёзы стекали по его белому лицу. Он зажмурился и сильнее прижал возлюбленную к своей тяжёлой от страшного чувства вины груди. Ему хотелось осознать, что это был всего лишь кошмарный сон; не хотелось верить в жестокое настоящее. Он впервые в жизни полюбил кого-то и причём ответно, и так быстро лишился своего счастья. Кулончик жалобно засверкал, словно скорбел о мёртвой хозяйке.

Спустя некоторое время к ним спустились огорошенные ужаснейшим видом фойе Табиб Такута и Пётр Радов. Доктор находился в полуобморочном состоянии, но держался изо всех сил, а солист больше беспокоился за чужие моральные состояния, нежели за очередное убийство. Но, увидев, как Сэмюель обнимает второй труп, Пётр шокировано замер.

– Deuxieme... meurtre?.. (фр.: Второе... убийство?..)

Но ему никто не ответил. Все молчаливо смотрели на тихо рыдающего Сэмюеля, чьи плечи содрогались при каждом коротком вздохе, и не знали, как утешить, подбодрить друга. Стюарт, как бы он ни был холоден, не был бессердечным: сердце его больно сжималось при виде приятельских слёз, и воспоминания о покойной Элле подкрадывались к встревоженному разуму. Прижав холодные пальцы к горячему лбу, он судорожно вздохнул.

– Господин Лонеро...

– Я в порядке, – сухо ответил композитор и повернулся лицом к приятелям, всё ещё прижимая мёртвое тело возлюбленной к груди. Глаза, что раньше напоминали безоблачные светлые небеса, заволокли тучи, хладнокровие застыло на бледном лице. Поднявшись, он взял Илону на руки. – Надо отнести её в комнату.

– Сёма...

– Всё в порядке. Осматривайте место преступления.

– Тебя сопроводить?

– Нет. Спасибо за предложение, Табиб, но я просто хочу немного побыть наедине с Илоной. Я хочу проститься с ней.

И, ничего более не сказав, смотрящий в пустоту Сэмюель направился с трупом на руках к лестнице, где тотчас скрылся. Дверь за ним тихонечко закрылась.

Стюарт, Табиб и Пётр, проводив его взглядами, переглянулись. Никто и не подозревал об истинных чувствах Сэмюеля и его разговоре с Илоной за день до её смерти.

– Кажется, его сильно потрясла смерть этого фотографа... Но почему? Она ведь дразнила его... – сложил брови домиком Пётр.

– Они сдружились, я думаю, – предположил Табиб. – Может, смерть Илоны стало последней каплей. Мы не железные и он тоже. В конце концов, он был одним из немногих, кто пытался поддерживать в нас надежду на хороший исход. Он не выдержал, сломался, главное, чтобы не окончательно.

– Никогда не видел господина Лонеро в таком состоянии... – прошептал Стюарт. – Кстати, Пётр, где твой шарф? Непривычно видеть тебя без него. Ты же, вроде, в нём уснул.

– А? – Радов ощупал свою голую шею. – А я-то думаю, что не так. Но где мой шарф не знаю...

– ...погоди, твой шарф красного цвета? – нахмурился Такута.

– Да.

– Тогда поздравляю: твоим шарфом задушили Убаюкина!

– Ч-что?!

– Я, когда ты скрылся на лестнице, решил глянуть на труп (о чём, если честно, пожалел) и увидел на шее красный шарф. Конечно, у меня возникли вопросы, но тошнота была сильнее вопросов.