— Стасик, — на выдохе произнесла его имя. Но он не отозвался. Смотрел на неё безжизненным взглядом, будто ничего не слыша.

Она ушла. Вот так. Просто. Ушла. Глазом даже не моргнула.

Отрешенно моргнув, он провёл языком по губам. Ни них всё ещё был её вкус. А подушечка большого пальца всё ещё ощущала затвердевший сосок, который он успел обвести сквозь её одежду. Но спазм, задевший низ живота в момент поцелуя, испарился уже давно: в тот самый миг, когда она отстранилась от него.

Может, он его выдумал?

Сейчас бы сигарету.

— Тоня? — наконец, сконцентрировался.

— Да, Стасик?

— Жрать не хочется, — он кивнул на поднос, — забери, пожалуйста.

— Ну поесть-то надо, Стас. Как же так? — запричитала Антонина, проходя вглубь комнаты. На ходу поправила одеяло у него в ногах и после подхватила поднос с остывшим завтраком, — Тебе силы нужны. Как же ты на ноги встанешь, если есть плохо будешь?

— Встану как-нибудь, — хмыкнув, перевёл взгляд на свой телефон.

Конечно же, он хотел позвонить ей. Позвонить, чтобы сказать ей пару ласковых. Чтобы сказать всё, что сейчас зудит на кончике языка. Так много всего… и ничего нового.

Даже обидно. С таким богатым словарным запасом, как у него, и не уметь подобрать слова, когда разговариваешь с ней. Каждый раз одно и то же. Ничего не меняется.

Дождавшись, когда Тоня выйдет из комнаты с подносом, Стас с остервенением рванул за одеяло. Сорвал его к чёртовой матери, и с отвращением посмотрел на ноги, которые стали абсолютно бесполезны. Ненавистны. До смешного. Он так хотел их вернуть…

Ударился о подголовник затылком и опустил тяжёлые веки. Показалось, что в одно мгновение потерял все силы. Опустошён и раздавлен. Доведён до точки, которая превращала его в овощ. Которая методично лишала его любых амбиций и стремлений. Точка, предрекающая ему беспросветную тьму, приправленную пресной пылью, как приправой. Жри. Не подавись.

— С-с-с! Чтоб тебя! — одёрнув руку от сковороды, Кристина тут же устремилась к раковине. Подставила руку под холодную воду и, прикрыв глаза, болезненно вздохнула.

Всё валилось из рук. Абсолютно всё! С того самого момента, как она покинула квартиру Стаса и до этой минуты. Она едва не убилась на остановке, когда, подскользнувшись, рухнула на проезжую часть и чуть не попала под колёса автобуса. Уже возле самого дома выронила из рук телефон, и тот угодил в снежную лужу, вперемешку с грязью. Мобильный выжил, а вот сама Кристина снова попала впросак, подвернув ногу, в попытке перешагнуть маленькое озерце напротив подъезда. И вот снова: не успела она перетянуть лодыжку эластичным бинтом, как её ошпарило раскалённым маслом со сковороды.

Слёзы навернулись сами собой. Всхлипнув, девушка прикусила губу и, опустив голову, тихо прошептала:

— Как же я устала…

Устала настолько, что хотелось выть. Если б только это помогло…

— Всё нормально? — Таня вытянула шею, заглядывая на кухню.

— Да, — ответила, не поднимая головы. — Обожглась просто.

— Сейчас гель принесу. Подожди.

— Спасибо, — тихо. Себе под нос.

Внезапно перед глазами возникло лицо Стаса. Недоумение и злость в тёмных глазах должны были удовлетворить её. Ведь так?

Но как же она ошибалась.

Несомненно, она была довольна его реакцией. Именно этого она и добивалась. Только своя собственная реакция разочаровала. Потому что она ни на каплю не утолила свою жажду… мести? Да и, месть ли это была?

— Вот, держи. — Таня принесла охлаждающий гель. — Намажь сразу.

— Хорошо, — кивнув, сделала то, что рекомендовала подруга. — Спасибо.

Выключила плиту и сдвинула сковороду, оставляя на ней полуготовые помидоры. Аппетит пропал окончательно. И, вздохнув, Кристина просто опустилась на стул.

Не думать. Не вспоминать. Не позволять мыслям о НЁМ вытеснять из головы всё остальное — гораздо более важное, чем Холодный. Например, сессия. Готова ли она к ней? Это её первая сессия. И она не может себе позволить опростоволоситься. Ни сейчас, ни в будущем. Холодный не станет причиной её неуспеваемости. Нет. Она не позволит. Он и так принёс ей слишком много проблем. Слишком много головной боли. Слишком много. Боли.

— Снова не расскажешь? — Таня села напротив, и пытливый взгляд уколол переносицу.