— Отпусти меня, — прошептала я, побледнев, и на этот раз Дали послушался.

Ал толкнул брата обратно на спираль.

— К счастью — или к несчастью — ты не можешь умереть, — сказал он, явно измученный, и устало взглянул на меня. Было очевидно, что он не рад, что я здесь и наблюдаю за этим. — Баку будет питаться тобой вечно, голодный и прожорливый. Сдирать с тебя кожу, пока от тебя не останется ничего, кроме пустоты, которую ты оставил во всех нас. Но, в отличие от нас, ты просто продолжишь жить как в ночном кошмаре.

— Трент, — выдохнула я, зная, что это не тот, кем он хотел быть, а Дали за моей спиной хмыкнул.

— Можно вывести эльфа из войны, но невозможно вывести военачальника из эльфа, — сказал Дали.

— Нет! — воскликнул Ходин, пугающее пение Трента, его спокойный, умиротворяющий голос просили богиню прийти и благословить его. А Дали одобрял эльфийскую магию? — Нет! Пожалуйста! Я сделаю все, что угодно! Все, что угодно! — пробормотал Ходин.

Его мольбы поразили меня до глубины души, но я не сдвинулась с места, не стала протестовать. Не стану. Только не ради Ходина. Я согласилась встать между ним и его уродливым прошлым, дать ему шанс стать кем-то лучшим, а он намеренно воспользовался моим доверием, чтобы предать меня, причинить боль моим друзьям и забрать то, что принадлежало мне, но в основном причинить боль моим друзьям. Возможно, это было единственное правосудие, которое могло искупить его злодеяния, как прошлые, так и настоящие. Но, вспомнив, что сказал мне Ал, я не была уверена, что что-либо сможет искупить то, что он сделал.

— Ты сделаешь что-нибудь? — сказал Ал резко, снова толкая брата обратно к центру спирали. — Тогда сделай это. Каламак, сейчас же!

И, пока Трент пел, он открыл бутылку души.

— Нет! — Ходин закричал от боли, его голос оборвался, когда сверкающее серебро поднялось из бутылки. — Пожалуйста, нет! — закричал Ходин, не отрывая глаз от светящейся дымки, понимая, что это такое.

На меня нахлынула жалость. Я повернулась к Тренту, но было слишком поздно. Дымка коснулась спирали, и с быстротой взмаха хлыста свечение устремилось через глиф к центру, где и исчезло.

Ходин забился в конвульсиях, сотрясаясь в своих путах, задыхаясь.

И тут я вздрогнула, когда Ходин открыл глаза… и увидел меня. Он был баку. И это помнило меня.

— Ты моя! — зарычал Ходин, снова пытаясь освободиться от оков из заколдованного серебра. — Моя! — крикнул он, и Трент отпрянул, осел на пол у шкафов, держа в руках корзину со своими принадлежностями для заклинаний.

— Сукин сын, Каламак-эльф сделал это, — прошептал Ал, когда Ходин слез со спирали. Огромный символ был темным и лишенным силы. Он выполнил свою задачу и теперь был не более чем линией мелом на кухонном полу моей матери.

— Ты будешь моей! — бушевал Ходин, глядя на меня сквозь свои спутанные волосы.

Но я знала, что я в безопасности. Аура Ходина была неподвижна, она не могла измениться из-за проклятия, которое я наложила на него. Это было сделано для того, чтобы он не переместился, но теперь это не даст баку сбежать. Баку будет в Ходине целую вечность.

Измученный, Трент поднял голову, с чувством глубокого сожаления придвинул корзину поближе, его пальцы дрожали, когда он заглянул внутрь.

— Хорошо! — прокричал Дали, когда Ал сильно толкнул Ходина, и я отпрянула, когда демон проскользнул через кухню и врезался в шкафы с такой силой, что задрожал верхний свет. — Галли, мы закончили, — добавил Дали. — Закругляйся. Я проголодался.

Однако Ал еще не закончил, и с душераздирающим воплем удовлетворения он ударил Ходина кулаком в челюсть. Одержимый баку демон рухнул, потеряв сознание. Тяжело дыша, Ал медленно поднялся на ноги, явно испытывая боль от того, что костяшки его пальцев кровоточили. Он истекал кровью, не в силах использовать чары или проклятия, чтобы залечить свою израненную кожу, и я чувствовала, как разрывается мое сердце. Что он потерял, чтобы я могла идти по желанному пути?

— Теперь мы закончили, — прохрипел Ал, и я оцепенело смотрела, как он подошел к старому маминому холодильнику и открыл его, показывая знакомые очертания музыкального автомата Дали.

Ходин закашлялся, пытаясь прийти в себя. Позади него Трент поднялся на ноги, сжимая в руках корзину.

— Не оставляйте меня. Не бросайте меня! — закричал Ходин, протягивая руку, когда Ал нажал кнопку на музыкальном автомате.

— Не-е-ет, — голос Ходина пропал. Я вскрикнула, когда стойка, на которую я опиралась, внезапно исчезла, и я упала на песок, ударившись об него с резким стуком. Аромат тостов и томатного супа сменился кислым, землистым запахом коз и верблюдов. Потолок затуманился, затем прояснился, и за тихо шипящими листьями высоких пальм показались звезды. В тишине слышался только шорох просеиваемого песка и потрескивание разведенного костра из навоза. Этюд ждал, и свет падал на его огромную фигуру, делая ее похожей на коня Смерти.

— Если я не смогу использовать эту тульпу, это меня погубит, — жаловался Дали, сидя на потертой песком подушке у ярко горящего камина. — В ней баку. Ты сделал ее бесполезной, эльф.

Я встала, почти ожидая увидеть за спиной мамину кухню, но это был Ал, и я взяла его распухшую руку в свою, теперь я была уверена, что он не в состоянии правильно пользоваться линиями. Ал, прости меня. Никто, кроме меня, не должен платить за мой выбор.

— Считай это бонусом, — устало сказал Ал, выдергивая свою руку из моей, в его глазах появился дьявольский блеск. — Если ты считаешь, что тульпа слишком опасна для использования, то Рейчел здесь больше не будет, и она не сможет изучать эльфийские знания. — С дерзким видом он повернулся к Дали. — Если только ты не хочешь, чтобы она поговорила с Ходином?