Как бы то ни было, тёмный постарался на славу… Да, он так и не убил ни одного из двусердых, но четверо ратников погибли, а ещё четверо отправились на лекарские койки. Двое оставшихся еле стояли на ногах.

Впрочем, и двусердые выглядели так, будто только что разгрузили состав с цементом.

А на залитом кровью полу лежал молодой человек с раскосыми чёрными глазами. После смерти он принял ту форму, в которой я увидел его впервые.

– Я ненавижу тёмных… – тихо проговорила Мария Михайловна, внезапно протянув мне бутылку. – Но ещё больше я ненавижу этот отбор!.. У Юры была почти идеальная структура… Но всё же не такая идеальная, как у тебя!..

Я молча положил планшет на стол… Вздохнул… Покосился на бутылку, которую Мария Михайловна держала почти у моего лица…

И, протянув руку, сделал большой глоток. Огненная жидкость обрушилась в желудок, обливая жидким пламенем ледяной комок страха, который свернулся у меня в животе. Я только сейчас почувствовал, что вспотел и продрог. Даже не заметил этого…

Второй глоток… Третий… Боль и страх отступили. Я снова мог думать, хотя обычно крепкие напитки на голодный желудок этому не способствуют.

А думать было надо…

– Кем он вам приходился? – спросил я, отдавая бутылку.

– Младший брат, – ответила Мария Михайловна. – Я воспитывала его, когда умерли родители. Мне было двадцать, ему – девять. Через десять лет я так и не накопила на проращивание. Оставалось совсем чуть-чуть набрать и… Сердце проросло само. Проросло почти идеально. Я была рядом и влила энергии. Но как внести изъяны в энергетическую структуру, не знала. Мне говорили, что ещё не всё кончено… Что бывают исключения… Я верила… На восьмом месяце обучения в Загородном училище Покровска-на-Карамысе у него начался кризис. Ну а дальше ты видел…

Малая сделала ещё один глоток, закрыла бутылку и поставила её на пол.

– В структуре должны быть изъяны… – проговорила она. – Я это узнала только потом. Когда разбиралась в вопросе… Боярские и княжеские рода знают. Знают лекари. Но молчат. До простых людей такая информация не доходит, Федя… Её можно узнать только в среде двусердых. Так что я, считай, только что пошла на должностное преступление...

– Не в первый раз, как я понимаю? – мрачно усмехнувшись, уточнил я.

– Не в первый, – кивнула Мария. – Правила я нарушаю часто… И даже с удовольствием. Мне нравится пробовать эту систему на прочность. И, откровенно говоря, она очень прочна… Пока есть, кому тебя прикрыть – ты продолжишь служить Руси и не отправишься на каторгу. А я просто пытаюсь спасти таких, как ты, оттого, чтоб вы стали тёмными. И, само собой, ты не первый такой за десять лет. Остальных спасти не удалось… Слишком мало опыта и знаний, Федь…

– И со мной, значит, не получилось? – сглотнув что-то плотное в горле, уточнил я, хотя уже знал ответ.

– Не получился один способ, попробуем другой… – открыто встретила мой взгляд Мария. – Тем не менее, на подобные дела нужно иметь твоё письменное согласие. Буду честна: ты можешь умереть в процессе.

– Или умереть во время кризиса… – я усмехнулся. – Богатейший выбор, госпожа ректор!

– Да нету никакого выбора, Федь, – ответила она, опустив голову на согнутые руки. – Выбора нет…

– Изъян всегда накладывает ограничения… Так вроде бы говорят, – вспомнил я разговор с урядником. – Ограничение по рангам…

– Ограничение по стихиям, – Мария выпрямилась и кивнула. – Ограничения по рангам, ограничения физического плана… По объёмам пропускаемой «теньки»… Старшая аристократия знает разные варианты. Мы – нет. Придётся искать на ощупь.

– Но ограничение – это плохо? – уточнил я.

– Мы все ограничены рангом «богатур», – усмехнулась Мария Михайловна. – Все без исключения. Никто не вышел за пределы этого ранга… А попытки были.

– То есть, можно расти дальше? – уточнил я из чистого любопытства.

– Нет… Я же сказала: попытки были, – повторила проректор. – Все стали тёмными…

– Но кризис... Он ведь сам приходит! – вспомнил я.

– Его на высоких рангах можно сдерживать, – пояснила Мария Михайловна. – Витязи уже могут. Богатуры тоже могут, хоть всю жизнь. Если, конечно, не случится чего-то серьёзного. Если идёт перерасход «теньки» или перенапряжение энергетической структуры… Это может привести к кризису. И тогда всё. Последний кризис длится почти месяц. За это время даже из Африки можно спящего двусердого перевезти. Во Владимире есть бункер именно на эти случаи. Царские ратники даже такого тёмного упокоят навсегда.

– И что за способ? – спросил я.

Почему спросил? Да потому что не хотел умирать. Несмотря на всю плачевность моего положения, я очень хотел жить!

Прямо-таки очень!

К этому призывало молодое тело. К этому подталкивала та часть меня, которая была Федей. И даже Андрей, которому один раз уже не повезло, всячески одобрял моё желание.

– Если мы не можем навредить твоей энергетической структуре сырой «тенькой»… – Мария осеклась и посмотрела на меня. – А мы не можем! Ёшкин кот, я пробовала все эти дни! Твоя энергетическая структура восстанавливается очень быстро. Мы просто не можем создать достаточный поток «теньки», чтобы повредить структуру и при этом не убить тебя.