— Быстрее, Малыш! — Ей пришлось перекатить руну за щёку, чтобы говорить. Она выбросила из сумки колбу с почерневшим солнцесветом. Цветок оказался полностью опустошён.

— Что ты творишь?! Столько людей, Оделия!!!

Странные, затянутые поволокой магии глаза яростно сверкнули, делая её ещё более неузнаваемой, опасной:

— Это Светозарный! Что ты от меня ждёшь?! Чтобы я была аккуратной?!

Я не поверил, и она прочла это на моём лице. Не суани. И даже не вьитини. Сразу Светозарный!

— Это Медоус! Так что бежим. Пока он не вернулся.

Медоус?! А отчего не Сытый Птах со всеми совами Гнезда?!

Но я не спорил. Не время и не место. Леденящая улыбка — весомый аргумент, чтобы перебирать ногами и не думать ни о чём, кроме способа спасти свою шкуру.

Лестница, ведущая к воде, растрескалась от удара, но ступени уцелели. Мы скакали через них, пристёгнутый меч Рейна стучал по бедру. Оделия несколько раз оборачивалась, её лицо заострилось, стало неприятным, жёстким и совершенно мне незнакомым. Пожалуй, будь тут моя бабка, она бы обязательно нашла тот самый «порок Ила», его печать, которую постоянно ищет во мне.

— Ты не справишься со Светозарным!

Она отмахнулась.

Вода, маслянистая, с ряской у берега, била о столбы причала, где находились с десяток разномастных лодок. Все сломаны.

— Совы дери! Ладно! Я переправлю тебя, — Оделия увлекла меня за собой к краю.

— Не удивляйся, — попросила она. — Просто не останавливайся.

Перекатила руну под язык и прыгнула в воду.

Точнее, на… воду. Та чуть прогнулась под её башмаками, но выдержала. Я, помянув про себя сов, сделал то же самое. Поверхность была податливой, но держала надёжно, и вокруг моих ботинок расплывалось бледно-жемчужное пятно.

Всё ещё не доверяя происходящему, я сделал осторожный шаг, и он отозвался в небе звуком, словно кто-то робко тронул струны арфы.

На пирсах были люди. Моряки, рыбаки, торговцы, пассажиры — бранились из-за потерянных лодок. Кто-то мокрый выбирался на пристань. Теперь же все взгляды обратились на нас. Не каждый день увидишь колдунов, бегающих по Эрвенорд, словно река не из воды, а изо льда.

А мы как раз побежали, подальше от красноватых скал, над которыми всё ещё висело облако коричной пыли.

До противоположного берега было далеко. Очень далеко. Река, как назло, здесь становилась широченной. Я подумал, что мы на виду у всех. В том числе у того, кого Оделия назвала Медоусом.

Полагаю, картина, особенно для лодочников, плывущих к пирсам, когда мы пробегали мимо их судёнышек, казалась несколько… диковатой. Подозреваю, что некоторые из них сейчас торжественно клянутся, что навсегда откажутся от горячительных напитков.

— Этого заклинания хватит, чтобы мы перешли? — Не хотелось на середине реки вымокнуть до нитки и плыть оставшееся расстояние.

Моя спутница лишь сосредоточенно кивнула.

Мы преодолели где-то четверть пути, когда Эрвенорд в трёх сотнях футов перед нами, шипя змеей, встала дыбом, выросла сплошной стеной. Эта тёмно-серая преграда, чуть прозрачная, пропускающая сквозь себя солнечные лучи, закрыла светило.

А затем она опала, пенным гребнем попёрла в нашу сторону, ломая оказавшиеся на пути лодки, подбрасывая их вверх или подминая под себя.

Нас окружил многогранный объект из матового стекла, по форме напоминающий огранённый бриллиант, и пришедшая волна ударила в него, точно игрок бьёт по мячу, отправляя по невысокой дуге назад, прямо в центр Квартала Пришлых.

Надо заметить, что пугаться, попадая в такие обороты, я не привык. Ну или, если уж откровенно говорить, не успеваю это делать.

Мы поднялись над стихией, несущейся к пирсам, выросшей до кромки берега, нахлынувшей на него, затопившей разрушенные развалины. Затем рухнули на крышу какого-то несчастного здания, проломили черепицу, перекрытия, чердак, два этажа, свалившись то ли на втором, то ли на первом.

Меня не только не поцарапало, но я даже не почувствовал ничего, кроме ухнувшего куда-то вниз желудка. «Бриллиант», или как там называлась эта штука, защитил нас надёжнее пухового одеяла. Полагаю, даже если мы бы свалились с луны, он бы справился с задачей сохранить наши жизни.

Его стенки распахнулись, словно лепестки пиона, выпуская нас.

В комнате, по счастью, никого не было, хотя на плите булькала кастрюля. В потолке зияла рваная дыра, из которой торчали доски паркета.

— Ух! — сказал я. — Не знаю, что ты сделала, но это… потрясающе.

— Я ничего не сделала, Малыш. — Она выглядела разочарованной случившимся. — Он просто возжелал вернуть нас назад, и так, чтобы я осталась жива. Это его заклинание.

— Следует добраться до леса. Надежды, что представители ветвей в должном числе окажутся здесь и закидают его секторами, нет.