Если взять лопату времени и копнуть вглубь истории, далеко-далеко, в века ещё до прихода Птиц и начала эпохи нашего рабства, то… лишь совам известно, что здесь было.

Университетские историки считают, что первые поселения на берегах Эрвенорд располагались на островах её дельты, и до Каскадов оттуда на хромой вороне несколько часов. Так что там было изначально — поди теперь узнай.

Но в последние годы владычества Птиц — здесь уже был город. И его хорошенько проутюжили магией во время восстания, а после и войны, начавшейся между Светозарными. Говорят, рун здесь потратили такое количество, что часть земли испарилась, часть оплавилась, а то, что уцелело, приобрело вид ступеней, по которым могли бы прыгать разве что сказочные великаны.

Эти террасы тянулись на несколько лиг, сжатые с юга Курганами Рут и незаметно переходящие в предгорья. Самые верхние из них, широкие, обдуваемые сырыми ветрами, вместе с туманами, стекающими со склонов пиков, орошаемые дождями, которые здесь гораздо чаще, чем других частях Айурэ, приспособили для выращивания солнцесветов.

Эти цветы — основа жизни города. Краеугольный камень нашей свободы от Птиц. Возможность использовать магию, защищаться от того, что живёт не только в Иле, но и дальше, в Гнезде.

Нижний уровень Каскадов окружён цепью стен и бастионов. Власти не жалуют праздношатающихся зевак и к полям допускают учёных, агрономов, ботаников, садовников и прочих важных для существования солнцесветов и города личностей.

Я был тут дважды, в первый раз с братом, по приглашению. Во второй, когда поступил в университет и нас приводили сюда на экскурсию. Достаточно впечатляющее зрелище — уходящее к горам тепло-жёлтое одеяло цветов.

Хотя бы потому, что это красиво.

Если не забывать дышать ртом.

Здесь, на всём пространстве, властвует запах Ила. Тот самый, который ни с чем не перепутаешь: тяжёлые пряные специи, тина, гнилые цветы влажного дождливого леса, испорченное мясо, прогорклый дым и немного крови. Земля, привезённая для солнцесветов в мешках через Шельф — смердит. Очень слабо по сравнению с истинным Илом, но для тех, кто там не был, резко, почти тошнотворно.

К этому следует заставить себя привыкнуть.

Айурэ очень повезло с розой ветров и тем, что между Каскадами и жилыми районами расположен древний лес Шварцкрайе, заставший ещё времена основания мира, когда среди первых людей ходила Рут Одноликая. Он — лёгкие столицы, и именно его существованию мы обязаны тем, что нежные и ранимые души не страдают от напоминания о том, что наш мир не столь радужен и прекрасен, как о нём склонны думать романтики и прочие воодушевлённые личности.

Несмотря на запах, на границе Каскадов всё же живут люди. В стороне от Соляной дороги, на берегу нескольких мелких быстрых речушек, названий которых я не удосужился узнать, уходящих в лес, а потом впадающих в Эрвенорд, разбиты районы бедноты и людей, которым некуда идти и не к чему стремиться.

Это место называют Пережиток, и оно не самое лучшее в нашем бесконечно большом городе. Есть, разумеется, равнозначные райончики, вроде Безымянья, но нигде больше в Айурэ нет такой тесноты, нищеты, ветхих домов, собранных из всякой дряни, и вони, приходящей с Каскадов. К ней привыкают с рождения и прощаются лишь отправляясь на кладбище Перепёлок, расположенное возле болотистых лугов на границе Шварцкрайе.

В Пережиток редко приходят из других районов. Здесь практически не может быть никаких дел. Ну и местные не слишком-то жалуют чужаков. Днём ещё потерпят, при хорошем настроении, а вот ночью… — никто не даст гарантии, что поутру грачи[1] найдут какие-то следы даже с каштановыми фонарями.

Появляются здесь из Айурэ лишь по нужде или делам столь тёмным, что я предпочту ничего не рассказывать об этом.

Чуть дальше Пережитка, возле восточной части Каскадов, на холмистой территории, среди ферм и плодовых рощ, раскинулись Мельницы — район важный для процветания города. На каждом из холмов действительно стоит по несколько мельниц, и тёмно-коричневые крылья вращаются по воле ветров, прилетающих от Курганов Рут. Мельницы перерабатывают высушенные солнцесветы. Их жернова крутятся постоянно, отдавая фабрикам, раскинувшимся здесь же, сырьё, из которого делают порошок для стрельбы пулями и ядрами.

Тут же располагалось представительство университета, а уже в Каскадах учёные отстроили не только всякие оранжереи да хранилища, но и лаборатории.

Наш экипаж как раз проезжал через Мельницы, и Голова за всю дорогу не проронил ни слова. Он обычно молчалив. К тому же, хоть мы и испытываем товарищеское уважение друг к другу, но говорить нам особо не о чем. Мы слишком разные.

Так что Тим молчал и свои эмоции выдавал лишь тем, что периодически сжимал рукоятку шпаги так, что у него белели пальцы.

Высшая степень проявления чувств для этого человека.

Признаюсь, я терзался любопытством. И тревогой. Должно было произойти нечто экстраординарное, чтобы Голова вёл себя так.

В Каскады мы въехали через ворота Славы, и я не заметил какого-то усиления охраны. Жетон Тима открыл для нас дорогу, экипаж направился по серпантину вверх. Мимо ферм, оранжерей и бесконечного количества технических зданий, прорытых каналов, дамб, ёмкостей и хранилищ воды для полива. Череда мостов, затем фонтан и настоящий дворец из мрамора — филиал ботанической кафедры университета Айбенцвайга.