Я чувствую, как он прижимается ко мне, и меня тянет к этому теплу.

Наклонив голову, смотрю в его глаза. Золотые и голубые. Ночной океан, клубящийся в тенях. Глаза темнеют от вожделения с каждой секундой. Сила бежит по моим венам, когда я двигаю бёдрами, показывая ему, как выглядят опыт и уверенность.

Наши тела сливаются воедино, два пламени горят как одно целое.

Приличия отброшены.

Я — дикая тварь.

И невозможно не заметить, как сильно я на него влияю.

— Ты занимаешься со мной любовью? — Рычит он мне в ухо.

Смех срывается с моих губ.

— Это не занятие любовью. — Шепчу я.

Он наклоняет голову и кусает меня за плечо. Сильно.

Вскрикиваю от удовольствия, с трудом веря, что он заставил меня потерять рассудок посреди танцев в Redwood Prep. Мы влились в толпу, наполовину скрытые от глаз на внешнем краю танцпола, но люди уже начинают замечать.

Судя по тому, как мы танцуем, это не удивительно.

— Нам нужно остыть. — Говорю я, заметив, что учителя смотрят в нашу сторону.

— Нет.

— Нет?

— Ты не должна так будоражить меня и говорить, чтобы я остыл, тигрёнок.

Моя улыбка лукавая.

Зейн ведёт себя так сильно, так контролирует себя.

Но это не так.

Не сейчас.

Не со мной.

На его лбу выступили капельки пота, а глаза превратились в чёрное пламя. Прежде чем я успеваю заговорить, он берет меня за руку и тянет с танцпола.

Наши шаги громко звучат в пустом коридоре.

Мне приходится приподнять юбку, чтобы бежать за ним.

Сердце колотится, и кажется, что я сбрасываю тонну веса, пока бегу.

Redwood Prep после наступления темноты — это совсем другое чудовище.

Свет горит слабо. В коридоре удивительно тихо.

Но я не боюсь.

Руки Зейна тёплые и мозолистые, и я предвкушаю, когда он заводит меня в класс.

Не в мой.

Как будто он не может ждать достаточно долго, чтобы пройти весь путь до моего класса по литературе. Как будто он не сможет выжить, если не будет прикасаться ко мне.

Дверь захлопывается. Я слышу щелчок замка, и в мгновение ока Зейн оказывается на мне. Его руки повсюду, а горячие, отчаянные губы прижимаются к моей шее и спускаются к груди.

Я стону, когда губы касаются моей кожи, поглощая меня удовольствием, которое раздувается и набухает внутри меня.

Зейн опускается на колени, сжимает в кулак мою объемную юбку и отпихивает её от себя.

— Держи это подальше от меня.

Я так и делаю.

Он вознаграждает меня тем, что стирает все мысли из моей головы.

Стону, тяжело дыша, пока он дразнит меня.

Яркий, горячий треск агонии усиливается.

Впиваюсь пальцами в его волосы, дыша отчаянными, быстрыми толчками.

Разврат момента поглощает меня.

Запретность того, что я здесь, с ним… в таком классе…

Это создает постоянное давление, которое заставляет меня дрожать, а затем разрываться на части, огни взрываются в моих глазах.

Я не осознаю, что стону громко, пока Зейн не вскакивает и не заглушает мои крики своими поцелуями, не отрывая рук, даже когда он присасывается к моим губам и прижимает меня к двери.

Когда отстраняется, мои волосы в беспорядке, а тело пульсирует.

Этого недостаточно.

Я жажду его.

Всего его.

Мне плевать на всех, кто проходит мимо.

Мне плевать на Харриса или Джарода Кросса.

И даже на миссию.

Но телефон Зейна звонит раньше, чем мы успеваем продвинуться дальше.

Он выглядит раздраженным, когда смотрит на экран.

А потом бледнеет.

Я наклоняюсь вперёд, и он поворачивает телефон ко мне.

По спине пробегает ледяной холодок, когда я читаю сообщение Датча.

Датч: Холл здесь. Думаю, будут проблемы.

ГЛАВА 37

ГРЕЙС

Появление Холла на танцах не изменит план, но заставит меня ещё больше волноваться.

С учётом увеличения числа охранников и их неожиданной огневой мощи нам не нужны новые неизвестные переменные.

И все же мой разум не может до конца осознать предупреждение Датча и то, что это означает для сегодняшнего вечера.

Меня все ещё трясёт от последствий неистовых ласк Зейна. Он стоит рядом со мной, его горячее дыхание на моей шее, а нечестивая рука вдавливается в дверь, закрывая меня с правой стороны. Тепло другой руки на моём бедре — почти жидкий огонь.