— Почему чушь? — удивился он.

— Потому что на бутылках, найденных в квартире Клавдии, нет отпечатков моих пальцев, зато есть отпечатки покойной. Вы понимаете, что это значит?

— Что?

— Клавдия была жива, когда бутылки появились в ее доме. Значит, я могла принести эти чертовы бутылки лишь при ее жизни. А как я при этом могла заставить ее потрогать бутылки? Она же прекрасно знала, что Алиса лежит в больнице с отравлением. Она знала, что яд был в двухлитровой бутылке с ореховым ликером. Скажите, вы часто видели в обычном потреблении двухлитровые бутылки с ликером?

— Нет, — честно признался прокурор.

— Я тоже. И тут я приношу в ее дом аж целых две подозрительные бутылки. Клавдия не такая дура, как вы думаете. Она вообще не дура. Не стала бы Клавдия ставить бутылки в шкафчик, а задала бы мне массу вoпросов. Окажись мои ответы вразумительными, она пригласила бы меня выпить несколько рюмочек ликера. Не потому, что не доверяет мне и хочет узнать мою реакцию, нет, а потому, что просто любит ореховый ликер. Не так часто он оказывается в ее доме, чтобы долго там стоять. Но ликер начал Денис.

— Может, вы принесли три бутылки.

— Две отравленные, а одну нормальную? И Клавдия выпила как раз нормальную?

— Так бывает.

— Невероятно. Почему вы выбираете самые невероятные предположения и не хотите замечать того, что очевидно? Ну как я могла получить на тех бутылках отпечатки пальцев Клавдии, не оставив своих?

— Просто принесли бутылки и дали ей в руки.

— По-вашему, все так просто? Значит, я была в перчатках? Это летом, в двадцать пять градусов жары? И Клавдию это не заинтересовало? Зачем мудрить? У вас есть второй, прекрасный вариант. Клавдия хотела убить меня из-за денег, а случайно убила Сибирцева. Давайте на этом варианте и остановимся. Поскольку преступница погибла, закрывайте это дело.

— Мы дела не закрываем, а отправляем в архив, — не без гордости поправил меня следователь.

— В архив — так в архив. Надеюсь, я еще свободна?

— Да, — нехотя ответил он.

Воспользовавшись его добротой, я попрощалась и поспешила домой.

Я старалась не зря. Мне вовсе не хотелось, чтобы милиция вертелась у меня под ногами. Я прекрасно знала, как работают эти органы, и ни на йоту не верила, что они сумеют разгадать этот ребус.

Верила ли я в то, что Клавдия способна на убийство? Не очень. Я не спешила делать выводы. У меня было слишком много вопросов.

По реакции следователя я поняла, что в конце концов они действительно отправят дело в архив. Доказать мою вину они не смогут, как не смогут доказать вину Клавдии. Пускай списывают на несчастный случай. Это они прекрасно умеют делать. А я…

Я не собираюсь закрывать дело. Я слишком любопытна и не успокоюсь до тех пор, пока не получу ответы на все вопросы.

Но не только любопытство движет мной. Слишком много версий гуляет в моей голове. Пора бы остановиться на какой-нибудь одной.

Дмитрий Лебедев далеко не уехал, как утверждала Клавдия. Он действительно много путешествовал по стране, но жил в Коломне. Все его письма имели один и тот же обратный адрес. Не понимаю, зачем писать пылкие письма, если можно сесть на электричку и приехать в Москву? Еще один вопрос…

На следующий день я, прихватив письма, отправилась в Коломну искать ответов у Лебедева. Я была в образе печальной дамы, в чем сильно помогала Алискина широкополая шляпа из черных кружев. Черное платье очень выгодно рисовало мою фигуру, особо подчеркивая высокий бюст и тонкую талию. Подобная демонстрация прелестей всегда Выглядит несколько вульгарно и не вяжется с образом печальной Дамы, поэтому сверху я набросила длинный блузон из черной полупрозрачной ткани и серый газовый шарф. Серые туфли «лодочки» создавали прекрасный постамент для образа.

— Ну как? — спросила я Алису. Она восхищенно закатила глаза:

— Зашибись! Идет же черный цвет к твоим золотистым волосам!

— Моя воля, всю жизнь ходила бы в черном, — согласилась я, делая кисточкой последние штрихи на щеках. — Но для этого надо иметь безупречный цвет лица, что не всегда удается.

— Сегодня у тебя цвет волшебный, — успокоила меня Алиса. — Не знаю, что ты сделала с собой, но лицо твое фантастически нежное, кожа аж светится.

— Все дело в дорогих прозрачных румянах, — вздохнула я, — к сожалению, только в них. Если хочешь иметь лицо — не экономь на румянах.

Естественно, печальной даме не пристало трястись в автобусе или шкандыбать на электричке. Нелли со своим «жигуленком» тоже не годилась. Накануне мы с Алисой перебрали весь парк знакомых и остановились на роскошном красном «Ягуаре» с черным откидным верхом. Сложность лишь в том, что «Ягуар» принадлежал моей самой жадной подруге Тамаре.

После сложнейших трехчасовых переговоров по телефону и многочисленных посулов с моей стороны Тамара нехотя уступила «Ягуар» на весь день и даже вместе со своим мужем Даней.