Часы на колокольне отзвонили девять раз. Через час встреча с Фивием, а я всё ещё стоял перед открытым шкафом и перебирал одежду. Ну, ничего похожего на одежду поселенцев, только монашеские одеяния. Есть, конечно, кальсоны, уж в таких тут все ходят, но не пойду же я в одних кальсонах! Заказать по интернету? Вряд ли сегодня успеют с доставкой, теперь только назавтра. И дед Анисим не уходит к себе, возится на кухне.

Послышался грохот.

– Дед Анисим! – крикнул я в открытую дверь спальни.

Через минуту он заглянул ко мне:

–Ась? – и подозрительно покосился на вещи, разложенные на кровати.

– Ты чего там гремишь? Десятый час уже. Иди спать.

– Как же я пойду, коли настоятель ещё на ногах? – поразился дед.

– А если я совсем не лягу, ты что, всю ночь будешь рядом сидеть? Может, у меня бессонница? И, кстати, ты где, спать-то будешь?

– Как это где? – дед Анисим вытаращил глаза, – знамо где, у себя.

Я посмотрел на него:

– Это где у себя?

Дед пожал плечами:

– За кухней же! Там испокон веку моя каморка. Когда отец Окимий жил в монастыре, я завсегда тама и находился.

– Так, там…, – хотел сказать, что там и нет никакой двери, но вдруг вспомнил, что действительно видел на кухне дверь, но она была закрыта, и я не стал искать ключ, подумал, что там кладовка для продуктов, а потом забыл, – она была закрыта, я подумал кладовка.

– Сам ты кладовка, – обиделся Анисим, – очень даже уютная комнатка, а закрыта, так ключ-то у меня.

Он хитро прищурился:

– Хочешь, иди, поглянь.

Я кивнул и пошёл за дедом.

Монастырская кухня в покоях настоятеля была маленькая, квадратная, метра два на два. Очень похожа на ту, которая была у меня в обсерватории. Справа от входа в углу – узкая дверь, к ней впритык стоял обеденный стол во всю стену до окна на противоположной от входа стене. Напротив стола – кухонная утварь и полки над крохотной плитой для готовки и холодильником, за которым и была небольшая дверца.

Дед Анисим подошёл к двери, открыл её и вошёл внутрь. Мне пришлось пригнуться, чтобы не стукнуться о низкую притолоку.

Дед зажёг свечу, и я осмотрелся.

Комната оказалась и вправду довольно уютной, хоть и крохотной. Только большое окно делало её просторнее. Даже теперь, когда в него глядела темнота надвигающейся ночи, далёкие отблески свечей в стёклах домов поселенцев и полная луна на ясном небе, усыпанном звёздами, видимо, к заморозку, раздвигали границы маленького помещения.

Справа у стены, занимая всю её длину, стояла узкая кровать. Рядом с изголовьем примостилась тумбочка. На ней белая плоская тарелка со стеклянным графином, наполовину наполненным водой. Горлышко графина закрывал перевёрнутый стакан. Рядом с ним – свеча в подсвечнике. Под окном низкий столик с кипой газет. Я улыбнулся про себя. Вспомнил, как первый раз увидел деда Анисима. Тогда он тоже читал газету. «Странное у него хобби, – подумал я, – где он в наше время их только находит? Хотя поддержка хобби по интересам – целая отрасль экономики, и далеко не последняя». У столика стояло большое мягкое кресло старое и продавленное, но, по-видимому, очень удобное, если хозяин до сих пор его не выбросил. Напротив постели расположился платяной шкафчик, а за ним – настенная полка с церковными книгами по обеим сторонам от иконы Николая Чудотворца в центре. На полу расстелена толстая полосатая тканевая дорожка.

– Вот тут рядом с настоятелем моё и место. Если что, я должен сразу по вызову прийти в любое время дня и ночи.

– Ясно, – кивнул я.

«Значит, от тебя мне трудно будет отделаться. Надо что-то придумать».

Я покосился на шкаф Анисима.

«А ведь он не монах, обычный поселенец на договоре».

И решился:

– А что, дед Анисим, нет ли у тебя каких-нибудь спортивных брюк?

Дед от удивления даже рот приоткрыл.

– Ась? Спортивные брюки? У меня? – он почесал затылок. – Отродясь не бывало. А зачем мне спортивные брюки-то?

– Ну, думаю, а вдруг. Может, и не спортивные, а так, обычные.

Дед гоготнул:

– Ну, даёшь, как же я без брюк-то? Есть, конечно. А тебе пошто?

– Да, я тут решил спортом заняться. Бегом. Перед сном. Харитон посоветовал. Говорит, что надо больше двигаться, а то вот уже толстею.

Дед обошёл меня, критически осматривая, недоумённо пошевелил кустистыми седыми бровями:

– Где толстеешь-то? Чтой-то я не пойму. Ерунду какую-то доктор наплёл, – он неодобрительно покачал головой. – Настоятель должен быть солиден и степенен, вона как брат Фивий, к примеру, а ты худой совсем.

– Доктор не может наплесть ерунды, – строго сказал я. – Спорт – это большое дело. А ты сам знаешь у меня одна монашеская одежда, не буду же я в ней спортом заниматься! Но если тебе брюк жалко, так и скажи.

– Чего-то мне жалко-то?! – подпрыгнул дед Анисим. – Совсем и не жалко!

– Да мне всего на один вечер, а завтра я закажу себе.

– Вот ведь приспичило. Да ты и не влезешь в них, – дед открыл шкаф и стал перебирать одежду. – Хотя во! Смотри, – он достал сложенные брюки, развернул их и встряхнул.