Поезд выезжал из Эксетера. Мы с Эвелин посмотрели друг на друга, в то время как Стоун не сводил с нас глаз.

– Есть еще одна важная вещь, – сказал я. – Почему Л. оказался в Америке? То есть был ли он в командировке? Был ли занят там каким-нибудь проектом?

– Нет. Нет, я почти уверен, что не был.

– Почему?

– Потому что он так сказал, – с мрачной горячностью ответил Стоун. – А теперь запомните: он ничего не скрывал. Да, я не привел доказательств, но была ли у него причина для лжи? Он знал, что ему конец, и говорил правду. – Стоун с наслаждением откинулся на спинку и принялся рассматривать фотографии, развешанные над сиденьями. – И вот еще. Мне кажется, в связи с этим убийством есть пара моментов, которые вы упускаете из виду.

– Продолжайте.

– Скажите мне, правильно ли я понял: вчера вечером Хогенауэр пришел в дом Антрима и пожаловался на нервы, или что там у него было. Антрим прописал бромид, и миссис Антрим приняла заказ. Кто-то, желающий отравить Хогенауэра, проник в аптеку, поменял местами пузырьки с бромидом и стрихнином и наклеил на них другие этикетки. Хорошо! – сказал Стоун, сделав акцент на последнем слове. – Итак, что я хочу понять: каким образом убийца мог знать, что Антрим собирается выписать бромид, чтобы подменить пузырьки? Как убийца узнал об этом? И если он узнал об этом, как он нашел время примчаться и повозиться с бутылочками именно в тот короткий промежуток, когда это можно было сделать?

Эвелин посмотрела на меня, и ее карие глаза заблестели.

– Я думаю, у него получилось, Кен, – произнесла она. – Но куда это нас ведет? По отношению к миссис Ан…

Стоун махнул рукой.

– Я не знаю. Это ваше дело, – не задумываясь ответил он. – Я же сказал вам, что это не мое дело и я не хочу внушать вам какие-то идеи…

– Именно это вы и делаете.

– Именно это я и делаю, Блейк, мой мальчик, – согласился он со странной искоркой веселья в спокойных голубых глазах за стеклами пенсне. Казалось, он снова играет в покер. – Так что я дам вам еще одну идею за счет заведения. Бутылочки могли быть подменены – возможно. Возможно. Но, несмотря на это, убийца рисковал больше, чем кажется на первый взгляд. Как мог, например, убийца быть уверен, что Хогенауэр собирается выпить стрихнин именно в этой минеральной воде, которая скроет вкус? Большинство людей, за редким исключением, смешивают бромид с обычной водой. Если бы Хогенауэр так сделал, он бы с первого глотка понял: что-то не то.

– Возможно, – предположил я, – убийца был в этом уверен, потому что Хогенауэр ничего другого не пил. Я рассказывал вам о куче бутылок (их хватит на целый грузовик), разбросанных по всему саду за домом. Бауэрс сообщил мне, что Хогенауэр был трезвенником, а также, скорее всего, не пил обычную воду из-под крана.

Стоун подался вперед:

– Это именно то, к чему я веду. Но кто об этом знал? Кто мог знать, что он пил только минеральную воду?

– Я полагаю, его врач, – сказала Эвелин после паузы.

– О да, его врач; я признаю это. Но более вероятно – это человек, который либо жил в его доме, либо постоянно приходил к нему домой. Вы меня понимаете?

– Вы имеете в виду Бауэрса или Кеппеля?

– Или Кеппеля, – сказал Стоун, акцентируя последнее слово. Он наклонился и похлопал меня по колену. – Это единственный постоянный посетитель, который у него был! А теперь посмотрим на это убийство. При данных обстоятельствах полиция должна предположить, что его совершил кто-то из знакомых. То есть человек, вхожий в дом Антрима, тот, кто будучи рядом, прокрался внутрь и поменял бутылочки. Поэтому круг подозреваемых лиц ограничен. И полиция занимается именно этими лицами. Но предположим, убийца хочет, чтобы вы думали именно так?

Предположим, что миссис Антрим вчера вечером дала Хогенауэру именно бромид, и ничто иное. Хогенауэр возвращается с ним домой. Если у него было лекарство от врача, почему он не принял его вчера вечером? Это то, что я хочу знать. Но возможно, он принял его, и это не причинило ему вреда, потому что на самом деле это был бромид. Хорошо! – Стоун все более горячился, по мере того как эта мысль им овладевала. – Но кто-то узнал, что Хогенауэр получил бромид у Антрима и придумал очень хитрый план.

И вот этот человек ночью отправляется к Антриму и совершает небольшую кражу со взломом, которая, кажется, так популярна в этой глуши. Потом он идет в аптеку Антрима. На полках стоят бутылочки – совершенно правильные бутылочки, понимаете, что я имею в виду? В пузырьке с бромидом теперь почти ничего не осталось, но пузырек с солями стрихнина полон, потому что к нему никто не прикасался. Так вот, этот человек несет с собой в кармане большую дозу обычного порошка бромида, который он мог купить в любой аптеке. Он наполняет бутылочку с бромидом новым порошком. Затем крадет изрядную дозу солей стрихнина из другой бутылочки. Потом отодвигает бутылочку со стрихнином на полке подальше вглубь, чтобы ее заметили на следующее утро, и наносит на каждую этикетку немного клея. Может быть, он даже написал пару поддельных этикеток, скомкал их и выбросил куда-нибудь, где их найдут позже.

Итак, он уверен, что подмену заметят, все в порядке. И у него будут доказательства, что Хогенауэр получил стрихнин, а позже кто-то поставил пузырьки на место. При этом в кармане у него лежит приличное количество яда, чтобы применить его против Хогенауэра.

Мне не нужно говорить вам, насколько это было бы просто, не так ли? – Стоун вскинул брови, откидываясь на спинку сиденья. – Все, что ему нужно сделать, это нанести визит Хогенауэру на следующий день. Нужно только избавиться от Хогенауэра на пару минут и наполнить маленькую бутылочку бромида стрихнином. Хогенауэр принимает следующую дозу – и вуаля!.. Вы, кстати, сами сказали мне, что единственным человеком, который сегодня посетил Хогенауэра, был Кеппель. Ну, что вы об этом думаете? – Стоун прервался и уставился на нас с самодовольным видом.