— Я твоя, Ефрем. Только твоя, — выдыхает она, и звук ее голоса заставляет меня болезненно пульсировать.

А звук моего имени на ее губах губит меня. Прижимаясь к ее клитору, я врезаюсь глубоко в нее, требуя второго оргазма, как раз в тот момент, когда нахожу свое собственное освобождение.

— О боже, Ефрем! — Выдыхает она, дергаясь подо мной, когда мы вместе пульсируем.

Ее киска сжимает меня, втягивая мой член глубже в нее, пока я кончаю сильно и быстро. Сильное удовлетворение наполняет меня, когда я отмечаю ее своим семенем. Мы одновременно катаемся на волнах экстаза, вместе содрогаясь, когда я крепко держу ее в своих объятиях.

Горячий воздух омывает мое лицо, когда я перечитываю текст и встречаюсь взглядом с Дани, и ее темно-голубые глаза наполнены глубокими, звучными эмоциями. Мой гнев, кажется, исчез, вылившись из меня с моим освобождением. И, осторожно отпуская запястья Дани, я наклоняюсь, чтобы нежно поцеловать ее опухшие губы.

Я осторожно высвобождаюсь из Дани, чувство раскаяния охватывает меня, когда я осторожно ставлю ее на ноги.

16

ЕФРЕМ

— Прости, — хрипло говорю я, быстро заправляя штаны и застегивая ремень. — Мне не следовало обращаться с тобой так грубо.

Дани хрипло смеется, наклоняется, чтобы поднять испорченные трусики, а затем выпрямляется, чтобы поправить платье.

— Уверяю тебя, ты можешь обращаться со мной так в любое время.

Ее глаза светятся возможностями, заставляя мой пульс учащаться и соблазняя меня поцеловать ее.

Затем ее юмор пропадает, ее обычно игривое выражение лица становится более серьезным, чем я когда-либо видел.

— А если серьезно, Ефрем, между мной и Михаилом ничего не происходит. Мой брат привел его на ужин, а потом Михаил попросил поговорить со мной на улице. Я не ожидала…

Лицо Дани краснеет, и она переводит взгляд, чтобы посмотреть вдаль. Ее гладкие брови смущенно нахмурены, и я молчу, желая набраться терпения и позволить ей объяснить.

— Он подошел ко мне, и я не знала, что делать. Он дружит с Беном, а теперь и с моими родителями, и я просто… на мгновение я замерла. Но я отвергла его. Я клянусь. А когда он не отступил, я оттолкнула его… — Круглые глаза Дани умоляют меня поверить ей.

Тяжелое чувство вины скатывается у меня в животе, когда я вижу правду на ее лице. Я чувствую себя ужасно из-за того, что не только не смог оценить ситуацию, но и не вмешался, когда нужен был ей, и вместо того, чтобы разобраться с Михаилом в одиночку, я налетел на нее и вышел из себя.

Но в глубине моего сознания остается вопрос, и я хмурюсь, пытаясь понять его смысл во всем уравнении.

— Но тогда почему ты не звонила мне? Я подумал, что, возможно, ты потеряла интерес и пошла дальше.

К моему удивлению, Дани краснеет еще сильнее, причем цвет настолько глубокий, что его можно заметить даже в темных тенях. Возможно, я был не так уж далек от истины.

— Меня… наказали за то, что я покинула город без разрешения родителей, — заканчивает она после долгой паузы, заканчивая предложение так, как я совершенно не ожидал.

Занята — это то, что я ожидал. Что-то, что указывало бы на то, что я для нее меньший приоритет, но наказана?

Возможно, в Америке принято заземлять своих взрослых детей, но я не могу припомнить, чтобы кто-либо из моих родителей когда-либо пытался наказать меня. И хотя теперь я знаю, что она краснеет от смущения, я не могу не улыбнуться объяснениям Дани.

— Ты смеешься надо мной! — Дуется она, слегка ударяя меня в грудь.

— Нет, нет, конечно нет, — возражаю я, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица. Но как бы я ни старался, я не могу. — Хорошо, может быть, немного. Но согласись, это довольно забавно.

— Не тогда, когда я провела здесь всю неделю в стрессе. Я имею в виду, что мои родители отобрали у меня телефон и не отпускали меня никуда, кроме школы и дома. И как бы смешно, это не звучало, я пыталась телепатически сказать тебе, чтобы ты пришел ко мне в гости. Потому что я не хотела, чтобы ты думал, что я игнорирую тебя или не интересуюсь тобой, или просто хочу, чтобы секс с тобой был разовым занятием, особенно после того, как мы провели такие замечательные выходные. Ты мне очень нравишься, и такое ощущение, что мы наконец… знаешь… на одной волне. И потом, конечно, когда ты наконец появляешься, ты не идешь в мою школу, как в прошлый раз, когда я не смогла с тобой связаться. Нет, тебе нужно было зайти ко мне домой и увидеть, как этот жуткий старикан пускает на меня слюни, когда все, чего я хотела с тех пор, как мы вернулись в город, это чтобы ты просто пришел и нашел меня, чтобы я могла рассказать тебе, что я чувствую и сказал бы мне что «все будет хорошо».

Слова Дани выливаются в многословную тираду, и какой бы очаровательной ни была ее речь, я могу сказать, что ей действительно нужно было выговориться. Как бы плохо я ни чувствовал себя последние пять дней, не получая от нее известий, похоже, что Дани разозлилась гораздо сильнее. И хотя слухи о ее тревоге из-за того, что мне пришлось пережить, меня как-то утешают, я хочу сделать что-нибудь, чтобы облегчить стресс, который отражается на ее прекрасном лице.

— Знаешь, Михаил ненамного старше меня, — отмечаю я в шутку, пытаясь поднять настроение.