15

ЕФРЕМ

Пять дней сообщений без ответа. Ни звонка. Дани замолчала в радиомолчании. Сначала я подумал, что она занята в школе, и не хотел ее преследовать, и если честно, что касается девушек, которых мы вырвали из рук Живодера и тех пятерых, которые сейчас бегают по дому Велеса в Бруклин-Хайтс, то я и сам был очень занят.

Но пять дней — это слишком много, и я начинаю думать, что молчание Дани означает нечто большее.

Наконец, поддавшись искушению, я делаю то, что обещал перестать делать. И после того, как моя смена закончилась, я иду к ней домой, чтобы выяснить, что происходит.

Я собирался только посмотреть, проверить Дани на расстоянии и убедиться, что с ней все в порядке, надеясь, что она расскажет мне в свое время, что происходит между нами.

Но стоя в глубокой тени деревьев на противоположной стороне улицы, я с трудом могу поверить в то, что вижу.

Михаил Сидоров, пахан Братвы Живодеров и самая низкая мразь земли, открывает Дани входную дверь. Она охотно выходит вместе с ним во внутренний дворик, и мгновение спустя ее охранник уходит. Понятно, что Михаилу должна доверять ее семья.

Судя по всему, он только что провел чудесный вечер с Дани и ее семьей. И судя по всему, я чувствую, что она была бы совершенно счастлива, если бы я никогда с ними не встречался. Темная, горькая ревность разъедает мой желудок, когда я смотрю на них, застыв от отвращения и не в силах отвести взгляд.

Михаил смело ведет Дани к грандиозным перилам ее дома из коричневого камня, сокращая расстояние между ними и выглядя с ней слишком знакомым, на мой взгляд. И Дани не отталкивает его.

Я не слышу их приглушенного разговора, но интимность их поз говорит мне все, что мне нужно знать. Руки Дани лежат на его груди так же, как раньше она касалась моей. Я чувствую призрак ее ладоней на своем сердце, удивительно соблазнительное прикосновение, которое не прекращается, а, скорее, усиливает связь.

Михаил наклоняется вперед и обхватывает ее ладонями по обе стороны, и хотя Дани отворачивается в застенчивом отказе, ее смех говорит о том, что она наслаждается вниманием. Ярость кипит в моих венах, и я сжимаю кулаки, пытаясь сдержать гнев.

Я хочу перебежать улицу и оторвать конечности Михаила от его тела. Я хочу убить его самым жестоким способом. Потому что Дани моя. Она отдалась мне и сказала, что я единственный, кого она хочет.

Внезапно я задумался, не лжет ли она? Обо всем. Потому что она выглядит слишком уютно с мужчиной, о котором я почти открыто ее предупреждал. Она все это время играла со мной? И теперь она готова перейти к кому-то постарше, у которого будет больше власти и денег?

Мои мысли возвращаются к вопросу, который она задала мне на нашем первом свидании. О том, когда я могу получить повышение. Возможно, ее не интересует скромный телохранитель. Может быть, ей нужен кто-то, кто командует Братвой.

Разрываясь между гневом, от которого мое зрение краснеет, и глубоко тревожащим чувством отвержения, я не знаю, что делать.

Мгновение спустя Михаил уезжает, уверенно садясь в ярко-желтый Камаро, бесшумно катящийся по улице. Дани стоит и смотрит вслед машине, выражение ее лица наполнено тоской.

Я больше не могу это терпеть. Я стоял и наблюдал столько, сколько мог. Я видел все, что мне нужно увидеть, чтобы понять, что она думает обо мне.

Ярость выгоняет меня из укрытия, я пересекаю улицу в четыре длинных шага и останавливаюсь у подножия ее ступеней как раз перед тем, как она возвращается внутрь.

— Ты, должно быть, чертовски шутишь, — рычу я, заставляя себя сохранять достаточное расстояние, чтобы контролировать себя.

Дани разворачивается, на ее лице виден шок, и ее глаза расширяются, когда она видит меня.

— Ефрем, — выдыхает она.

— Что, не ждала меня? — Дразню я, внезапно осознав, что наши шутки о преследовании вернулись, чтобы дать мне пощечину.

— Нет, — признается она, оглядываясь через плечо, прежде чем быстро спуститься по ступенькам. — Но я рада, что ты здесь. — Говорит она, и ее улыбка подкрепляет ее слова, когда она останавливается передо мной.

Лавандовый аромат ее духов, который обычно приносит мне естественное чувство спокойствия, теперь только усиливает мой гнев. И этот с таким трудом завоеванный контроль исчезает вместе с ее близостью.

— Почему? Потому что теперь, когда ты закончила гладить одного парня, ты готова к следующему?

Дани заметно бледнеет от моего обвинения. Я хватаю ее за руку, тяну вниз по последней ступеньке и за угол цементных перил, чтобы грубо прижать к стене патио. Она задыхается, когда я погружаю нас обоих в глубокую тень, скрывая нас из виду. И я наклоняюсь вперед, приближая свое лицо к ее лицу в нескольких дюймах.

— Могу поспорить, тебе нравится, когда мужчины постарше раздражаются из-за тебя, верно? Тебе хочется трахаться со мной по выходным и флиртовать с Михаилом Сидоровым, когда мы закончиваем?