Проводив их глазами, Петра подозвала Велму и Сьюар:

– Подготовьте для них ту пустую комнату на втором этаже, – попросила она.

– Будет сделано, Петра, – закивали женщины.

– Луи, он поел? – с едва заметным беспокойством поинтересовалась Петра у повара, когда он подошёл с явным намерением поговорить о Рэмрейне.

– Три тарелки умял, – в смеси изумления и возмущения поделился Луи. – Предложил бы четвёртую, он бы и её схомячил.

Петра улыбнулась:

– То-то в твою команду просился… Хорошо, что поел досыта. Мне не понравилось, как у него горят глаза. Он явно голодал.

– Ну да, одиночкам пайки ведь не выдают, – закивал повар. – Хочешь дождаться, пока они с Килом приедут обратно? – догадался он.

Прощаясь с теми, кто уже собирался ложиться спать, девушка только кивнула.

– Тогда я с тобой. Кажется, того паренька тоже надо будет покормить, – проговорил Луи и вдруг предложил: – А пойдём со мной на кухню? Я тебе кое-что вкусненькое припас…

– Луи, так нельзя, – покачала головой Петра с добродушной улыбкой. – А как же остальные?

– Считай это презентом от шеф-повара, – отшутился Луи, увлекая её на кухню.

***

На территории секретного исследовательского центра «Асклепион», открытого в стенах когда-то заброшенной, ныне охраняемой военными школы, было тихо, изредка слышались только злой лай сторожевых псов и тяжелые шаги часовых. Свет внешних фонарей был приглушен, не горел он и в окнах; жизнь, казалось, замерла на ночь, и лишь в просторных подвальных помещениях, где располагались лаборатории, бегали лаборанты и следили за исследованиями учёные.

Высокий, атлетически сложенный, внушительный в военной форме и россыпи наград на груди, со строгим лицом и задумчивым взором, полковник Райан Тернер шёл по коридору, внимательно слушая отчёт майора Стивена Лесли, ответственного за проводимые в «Асклепионе» эксперименты. Взгляд его скользил по каждой именной табличке на дверях, когда-то ведших в кабинеты, в которых сейчас удерживали захваченных в плен сангвинаров.

– Вы хотите сказать, что мы далеки от результата? – внезапно посмотрел на Лесли полковник; говорил он низким, тягучим, серьёзным голосом человека, привыкшего действовать и не тратить время попусту.

– Прогнозы неутешительны, полковник, – печально отозвался майор. – Последний эксперимент напугал даже доктора Грубера.

В отличие от полковника, майор Лесли создавал впечатление услужливого человека, увлечённого работой и склонного к перфекционизму. Он возглавлял команду исследователей с того самого дня, как военные организовали центр, и в своём стремлении угодить начальству был замечательным помощником. Не задававший лишних вопросов, не озвучивавший свои догадки, жёсткий с подчинёнными и несколько бездушный, Стивен Лесли умел молчать и хранить чужие тайны.

– Покажите запись, – потребовал Тернер, входя вслед за майором на смотровую площадку.

Наблюдательный мостик был окружен прозрачной стеной из толстого стекла. Внизу огромным эллипсом раскинулся широкий зал, перестроенный из просторного спортсалона в подобие арены, к которой вели шесть арочных дверей. Кафельный пол был стерильно-белым, тянулись вдоль стен кварцевые лампы, которые периодически очищали воздух, насыщенный запахами спирта и крови. Арену ярко освещал слепящий глаза белый свет диодных светильников, легкое электрическое гудение касалось нервных окончаний раздражением. На площадке с противоположной стороны за мониторами сидели два программиста, ждали приказа стрелки; переведя взгляд с них на лицо полковника, майор Лесли предложил:

– Мы могли бы повторить эксперимент и показать его вам.

– Каков был исход предыдущего? – резковато поинтересовался полковник.

– Летальный, сэр, – потупился майор.

– К чему лишние жертвы, майор Лесли?

Лесли помолчал, затем со вздохом признался:

– Вы не поверите своим глазам, полковник. Побочный эффект… оказался непредсказуем, – запнувшись, добавил он.

– Хорошо, – отрывисто ответил Тернер после недолгих раздумий. – Показывайте.

Лесли сделал знак программистам, и одна из управляемых компьютерной программой дверей внизу медленно поднялась, выпуская на арену сангвинара, тотчас заметавшегося по экспериментальному залу. Приглядевшись, полковник понял, что мужчина измучен жаждой, и взглянул на майора. Лесли кивнул стрелку, и, прицелившись, тот метким выстрелом пустил тонкую капсулу сангвинару в шею. Санг вскрикнул, выдернул иглу… и рухнул на колени, сотрясаемый крупной дрожью.

– Что с ним? – сухо спросил полковник; в словах его не было сострадания, только интерес.

– Помутнение рассудка и нарушение координации. Они теряют речь, – добавил майор, когда сангвинар выгнулся дугой с пронзительным криком, – но у них обостряются зрение и нюх. Мы проверили реакцию – безусловные рефлексы срабатывают в разы лучше.

– Это не тот эффект, которого мы добивались, – перебил его Тернер.

– После наблюдений пришли к выводу, что имеет место также потеря контроля. Они полностью теряют человеческий облик, полковник, – заключил Лесли, равнодушно глядя на то, как мечется по арене вопивший от боли сангвинар, – но и это лишь временное последствие.

– Почему? – испытующе посмотрел на него полковник.

Лесли вместо ответа снова сделал знак программистам; открылась вторая дверца, и на арену выбежал молодой олень. Тернер не успел задать вопрос – одним прыжком преодолев разделявшее его с жертвой расстояние, сангвинар повалил оленя и впился в его шею клыками.

– Препарат усиливает жажду? – нахмурился полковник.

– В несколько раз. После инфицированный погибает, – добавил майор.

Тернер помрачнел, взирая на то, как бьётся в судорогах тело сангвинара, с тяжелым вздохом скрестил руки на груди. Молча понаблюдав за тем, как санитары вынесли с арены бездыханные тела, полковник медленно проговорил: