Шрифт:
– Разве вы не заметили, что на пиру совсем нет вина? – спросил троюродный племянник царя.
– Действительно, – удивился Дионис, окидывая внимательным взглядом пиршественный стол. – Как же это я сразу-то не заметил? Покровитель виноделия ещё называется, позор да и только. Хотя, подожди-ка секундочку… А что же все тогда пьют?
– Родниковую воду.
Покровитель виноделия с интересом заглянул в свой кубок, к которому ещё ни разу не притронулся.
– Ух ты! Действительно родниковая вода. А в чём же дело?
– То-то и оно, – важно кивнул толстяк, опасливо глядя на царя, машущего большим куском ткани над упавшим в обморок Фидиппидом. – Икарию ни в коем случае нельзя напиваться.
– Но почему?
– Ой, лучше не спрашивайте. Он как выпьет, такое начинает вытворять… Поэтому он сам издал строжайший указ о сухом законе во всём нашем маленьком царстве. Его нарушение влечёт за собой смертную казнь.
– Просто чудовищное преступление, – ударил кулаком по столу Дионис. – Как же вы терпите этого самодура? Вы понимаете, что наносите мне этим страшное оскорбление?
– Да… - смутился троюродный племянник, - понимаем, но иначе никак нельзя, потому что подвыпивший царь… нет-нет я не могу об этом сейчас говорить, особенно на полный желудок…
Вся эта ситуация невероятно заинтриговала олимпийца.
«Что же он такое там вытворяет? – лихорадочно соображал Дионис. – Как здорово бы было посмотреть на пьяного Икария. Возможно, бухой он ещё более забавный, чем трезвый. А то пир какой-то совсем скучный выдался. Все эти улыбчивые толстяки, какие-то совершенно дикие деликатесы… Надеюсь, Зевс сейчас за мной не следит».
И коварно ухмыльнувшись, покровитель виноделия незаметно щёлкнул пальцами, превращая родниковую воду в золотом кубке Икария в лучшее во всей Греции белое сухое вино аспро-ксеро.
***
– М-м-м-м… - вытер губы тыльной стороной руки царь, после того как одним глотком опорожнил свой золотой кубок. – Какой чудесный букет у этой ключевой водички… Мал горшок, да мясо варит. Коза на горе выше коровы в поле. Кулик не велик, а всё-таки птичка.
– Я вам ещё немного подолью этой чудесной родниковой влаги… – услужливо взял изящный кувшин Дионис.
– О, премного благодарен, – кивнул порозовевший Икарий. – Не велик сверчок, да громко поёт. Мал ноготок, да остёр.
Пришедший в себя Фидиппид радикально зелёного цвета в ужасе таращился на ближайший к нему поднос с «изысканными яствами».
– Сейчас что-то да будет!!! – предупредил марафонца нетерпеливо теребящий расшитую жемчугом полу хитона олимпиец. – Внимательно следи за царём.
– Ик… - испуганно ответил марафонец. – А что… ик… будет?
– Да сам ещё не знаю. Но полагаю, мы с тобой здорово сейчас развлечёмся…
Ждать, как ни странно, пришлось не долго.
После второго золотого кубка лицо самодержца стало меняться просто на глазах. Учтивое добродушие как ветром сдуло, чёрные глаза зловеще прищурились, наливаясь нечеловеческой злобой. Рот перекосился в презрительной усмешке, рука, сжимающая кубок, со скрежетом смяла тонкую золотую ножку.
– Всё жрёте, уроды? Пируете, да? – неожиданно оглушительно взревел Икарий. – Сборище жирных ленивых свиней. Расплодились тут у меня на шее…
В пиршественном зале повисла гробовая тишина.
Лица пирующих стали стремительно меняться, так же как недавно менялось лицо самого царя, но только не было на этих лицах злобы нечеловеческой, а был там один лишь животный страх.
Столько толстых бледных рож Дионис, пожалуй, никогда в своей жизни ещё не видел.
– Мама… - пискляво выдал троюродный племянник Икария. – Он таки напился. Спасайтесь кто может, братцы-ы-ы-ы…
– Врёшь, не уйдёшь! – залихватски засвистев на разбойничий манер, царь схватил ближайшего не успевшего увернуться толстого родича за шиворот, и принялся топить его в огромном блюде с апельсиновым соусом.
– Помо… помо… ги… те… - нелепо засучил ручонками бедолага.
До смерти перепуганные гости с дикими криками кинулись врассыпную, разом ломанувшись к спасительным дверям.
Разумеется, тут же возникла страшная давка и через пару секунд в дверях одновременно застряли восемнадцать упитанных родственников ревущих, словно стадо половозрелых быков с подожженными хвостами.
Поначалу видя всё это, Дионис хохотал как сумасшедший, но вскоре быстро одумался и, схватив за шиворот маньяка-царя, попытался оттащить его в сторону: