— Вы поняли меня неверно, — сказала Ника громко, поворачивая голову на судорожный вздох монашки, во все глаза смотрящую на неё. — У меня нет комфортных условий для выполнения вашего заказа. Я переезжаю в другой дом, и там идёт ремонт.

— Всего-то… — выдохнул мужчина с облегчением. Отвёл глаза в сторону, избегая прямого взгляда. — Вы можете приходить сюда и оставаться, сколь того потребует исполнение заказа. Можете занять любое место у окна. Здесь достаточно светло в дневное время.

— Но… господин Готскенс, — подал голос старик-переписчик, сидевший на самом удобном месте. — Тогда я не смогу исполнить нашу договорённость.

— После поговорим, — отмахнулся от него хозяин конторы. На его лице мелькнула тень раздражения и недовольства.

Разворачивая пакет, чтобы господин Готскенс убедился, что ничего не пропало, Ника подчеркнула:

— Мне необходима спокойная и привычная обстановка. Иначе я испорчу буквицы. К тому же пять дней — это слишком мало для выполнения столь сложного заказа.

— Вы подвели меня, госпожа Руз, очень подвели, — закачал головой мужчина и взялся тщательно перебирать листы, проверяя их с обеих сторон.

Ника смотрела на его длинные цепкие пальцы, похожие на лапы паука, и в её сердце просачивалась необъяснимая тревога. Сейчас он скажет, что чего-то не хватает. Возразила:

— Именно для того, чтобы вас не подвести, я возвращаю заказ своевременно. Вы успеете найти другого писца.

Когда Готскенс сдвинул пакет на край стола, Ника выдохнула с облегчением и миролюбиво сказала:

— Надеюсь, инцидент исчерпан, — направилась к выходу.

Хозяин конторы засеменил за ней:

— Госпожа Руз, всё же подумайте ещё раз. Я готов удвоить плату за работу как и сказал вначале.

Ника остановилась и повернулась к нему. Не сдержавшись, резко ответила:

— Думаете, я не знаю, сколько стоит выполнение заказа подобной сложности в столь короткий срок?

Господин Готскенс схватил несговорчивую девицу выше локтя. Косясь за свою спину на притихших переписчиков, чётко проговаривая каждое слово, напористо зашептал:

— С этого и следовало начинать разговор, милейшая госпожа Руз, а не указывать на надуманные причины отказа. Хорошо, я стану платить вам столько, сколько платил упокоившемуся господину Якубусу. Только вы отныне станете брать заказы в любое время и исполнять их в указанный мной срок без всяческих отговорок.

Он с силой удерживал Нику за локоть, и она чувствовала плесневелый запах его одежды. В прищуренных светло-карих глазах сверкал жёсткий, расчётливый ум. Губы сжались в тонкую прямую линию. Не осталось ни следа от его лицемерного благодушия и любезной угодливости.

Упоминание о Якубусе и его тёмных делишках резануло по нервам Ники мучительной болью. От ледяной руки мужчины сквозь ткань накидки её тело пробрал озноб. Неужели перед ней посредник между покойным Якубусом и тем самым заказчиком… мерзавцем-заимодавцем, документы для которого подделывала Руз? Виски прострелила острая боль.

Девушка выдернула локоть из цепких пальцев мужчины и со стальными нотками в голосе ответила:

— Господин Готскенс, знайте, что плясать под чужую дудку я не стану. С сегодняшнего дня исключите меня из числа ваших послушных исполнителей.

Мужчина раздул ноздри тонкого хрящеватого носа и с преувеличенной вежливостью открыл перед ней входную дверь. Придерживая её, с лакейским поклоном льстиво улыбнулся:

— Милейшая госпожа Руз, я прощаю вам вашу неучтивость. Вашу семью постигло большое горе, которое пережить крайне сложно, равно как и выйти из затруднительного материального положения, в каком находитесь вы и госпожа Маргрит. Надеюсь, вы столь же разумны, как и прекрасны, и в скором времени передумаете. Знайте, я всегда здесь и в любое время к вашим услугам.

— Не дождёшься, — прошептала Ника, косясь на закрывшуюся за собой дверь.

В ушах стоял глухой звон дверного колокольчика, после шёпота мужчины показавшийся зловещим. Такой же колокольчик она собирается повесить над входной дверью в кофейню. Только звук у него будет другим — весёлым и многообещающим.

— Гадство! Гадство! Гадство! — негодовала Ника, шепча проклятия себе под нос.

Вот он, посредник — или всё же заказчик? — серый, неприметный, этакий мужичок-паучок. Сидит тихонько в тёмном уголке, плетёт паутину, завлекает в свои сети доверчивых нуждающихся монашек и таких простачек как Руз. Живёт, радуется жизни, копит состояние, чтобы однажды купить жену — обедневшую аристократку, и явить себя миру в образе благородного дворянина.

— Тьфу! — Ника скривила губы и ускорила шаг.

В душе клокотала обида. Вывести бы мужичка на чистую воду, выявить сообщников, наказать по чести и совести. Но не подкопаешься! Дело поставлено на поток, за мужичком стоит кто-то значимее, весомее, наглее. Сам «паучок» не тянет на заказчика — мелковат, жидковат, трусоват. Интересно, Якубус знал имя человека, который скупал просроченные по платежам договоры займа и занимался их подделкой?