– Сержанты в живых остались? – спросил Гусев.

– Двое, - ответил лейтенант.

– Давай их сюда.

– Есть, - Елизаров ушёл искать своих младших командиров.

Женя связался по рации с Трофимовым.

– «Восток», «Стрельцу»!

– Ответил, - отозвался Юра.

– Скажи, твои «тяжёлые» смогут отработать по «Карасю-12» и «Карасю-13»? – командир батальона назвал кодированные наименования точек рубежей обороны села.

– Через двадцать малых смогут помочь, - ответил Юра, прикидывая, сколько времени нужно будет снайперам, чтобы выйти с минного поля.

– Очень надо, «Восток», - сказал Женя. – У нас здесь очень всё печально.

– Я в курсе, - ответил Юра. – Постараемся помочь, чем сможем.

Елизаров вернулся с двумя сержантами, которые выглядели ничуть не лучше лейтенанта.

– Мы туда не пойдём, - заявил один из них. – Это бессмысленно…

– Где ваше оружие? – спросил комбат.

– Потерял, - честно признался младший командир.

– А ваше? – Женя посмотрел на второго сержанта.

Тот скинул с плеча автомат.

– Вот.

– Вы стреляли в бою?

– Нет, не успел… - ответил сержант.

– Неправда, - сказал комбат. – Хотите, я вам скажу, почему вы не стреляли?

Сержант опустил взгляд.

– Ранее в армии служили? – спросил комбат обоих.

– Да, - ответил один. – В стройбате.

– А я на флоте, на подводной лодке, - ответил второй.

Гусев послал ментальный привет вначале военкомам, а затем другим военным руководителям, занимавшимся распределением мобилизованных по должностям, после чего указал рукой в сторону села.

– Значит так, товарищи сержанты. Сейчас нам помогут снайпера. Они подавят огневые точки, и мы войдём в окопы противника. Чтобы огневые точки заработали, и чтобы снайпера их обнаружили, мы должны показать врагу новую атаку. Ваша задача – поднять людей.

– Товарищ майор, - сказал один из сержантов. – Люди не пойдут.

– Что значит «не пойдут»? – спросил Гусев. – Вам для чего даны сержантские лычки? Чтобы плечи украшать, или чтобы людьми командовать?

– Командовать, - ответил один.

– Значит, командуйте! У вас есть для этого все полномочия! Если личный состав отказывается выполнять поставленные задачи, его нужно мотивировать – а уж как вы это будете делать, мне без разницы, хотите – рожи бейте, хотите – расстреливайте, война это всё спишет, но люди должны встать и пойти вперёд, и там, в селе, захватить передовой опорник.

Сержанты молчали.

– Давайте, действуйте, - сказал майор.

Елизаров смотрел на этот поучительный диалог широко раскрытыми глазами. Он, как офицер, понимал, что в боевой ситуации может так статься, потребуется не только крепкая рука в управлении, но и жёсткая рука, и даже жестокая – и рукой этой будут сержанты. Именно они являются самым последним звеном в цепочке военной иерархии, по которой реализуется воля высшего командования, направленная из уюта тёплых кабинетов, бесконечно далёких от реалий войны, в простреливаемые поля, окопы, боевые машины и оборачивающаяся в примитивное физическое принуждение смертельно уставших солдат выполнить боевой приказ. Ещё в Прусской армии бытовало утверждение, что солдат должен бояться палки сержанта больше, чем самого противника, а Жуков любил повторять фразу, ставшей крылатой – «армией командую я и сержанты» - и эти утверждения родились не на пустом месте, а были выпестованы тысячелетиями коллективных военных действий, когда для организации согласованной боевой деятельности человеческих масс требовалась суровая дисциплина и продуманная система управленческой иерархии, необходимые для успешного решения задач, поставленных перед войсками высшим руководством.

За тысячелетия система не подверглась никаким изменениям, ибо не подверглась изменениям психика человека – он остался точно таким же, каким был тысячу лет назад – жаждущим жизни, сторонящимся боли и смерти, желающим покоя и свободы.

– Смотрите, как куётся в бою дисциплина, - сказал Гусев и повёл сержантов за собой, к сидящим в сторонке бойцам.
– Ты, - он ткнул кулаком в грудь самого слабого бойца. – Встаёшь и идёшь в поле, доходишь до окопов противника, забрасываешь их гранатами. Задача ясна?

– Меня же там убьют, - упавшим голосом ответил солдат.

– А здесь убью тебя я, - сказал комбат, показав солдату бесшумный пистолет. – Выбирай – погибнуть героем, или сдохнуть трусом?

Парень смотрел взглядом отрешённого от всего человека – ему как дважды два была ясна его судьба.

– Героем…

– Правильно, - удовлетворённо согласился майор Гусев.

Сделав несколько шагов дальше, Женя остановился и шагнул в сторону, пропуская сержантов перед собой:

– Понятно, как надо? Давайте, действуйте! А я посмотрю, какие вы сержанты…

Младшие командиры топтались в нерешительности.

– Работаем! – Гусев направил пистолет на одного из них. – Ты или командир, и поднимаешь людей, или такой же солдат, как и остальные, и тогда… будешь идти вперёд в первых рядах.

– Я буду командиром, - ответил сержант и рванулся к ближайшему бойцу: - Встать! Слушай боевую задачу! – он стал входить в роль, и эта роль начинала ему нравиться, так как пришло понимание, что его место в бою находится не в первой линии, где должны быть одни солдаты, а значит, его шансы выжить кратно повышались – это и пробуждало в нём «сержанта, палки которого солдат должен был бояться больше, чем врага». – А ты – кем хочешь погибнуть? Героем или трусом?