– Видали, товарищ майор, как мы их? – радовался сержант.

– Грамотно, - Трофимов решил, что скупой похвалы будет для сержанта достаточно. – Теперь главное – удержать этот рубеж. А потом двинуться дальше.

– А это уже ерунда, - сержант подмигнул майору: - Справимся!

Пленные были связаны по рукам скотчем, были испуганы и тряслись.

– Вот этот сопротивлялся, - Бураков указал на украинского сержанта. – Пожалел я его, ногой автомат отбил в сторону и под себя подмял, а мог и убить. Слышишь, укроп, живи теперь…

– Я что, должен тебе за это спасибо сказать? – со злостью спросил украинец. – Мог убить – убил бы. Да ты и сейчас можешь это сделать…

Бураков улыбнулся:

– Товарищ майор, видите, какой борзый? Уважаю таких! Не то, что вот эти двое, в штаны наделавшие.

– Смелый, да, - согласился Юра и стал нагонять на пленного жути: – Потому что я с ним ещё не беседовал… - он подмигнул пленному, - что, сержант, расскажешь мне самую страшную военную тайну?

Украинский сержант опустил глаза.

В одном из помещений нефтеперерабатывающего завода Трофимова встретил командир первого батальона, который решил лично допросить пленных. Двое солдат особого интереса не представляли, а вот сержант действительно оказался любопытным собеседником.

Вначале он мужественно запирался и отказывался говорить, но после того, как подбором комбинаций Лёня смог разблокировать его телефон, где были все личные контакты, стал значительно более сговорчив.

– Только супруге не звоните, - попросил он.

– Назовите себя, - предложил Гусев.

– Сергеев Олег Сергеевич, - сказал пленный. – Уроженец города Запорожье.

– Должность и звание?
– спросил Юра.

– Заместитель командира первого взвода второй роты второго механизированного батальона девяносто второй механизированной бригады, сержант. В ВСУ прохожу службу с 2018 года.

– А эти двое – кто? – спросил комбат.

– Это мобилизованные. Толку от них, как от солдат, никакого.

– Картографическим кретинизмом не страдаешь? – спросил Трофимов.

– Будете спрашивать о расположении наших войск?

– Будем спрашивать, - кивнул комбат и добавил: - А ты будешь старательно рассказывать всё, что знаешь.

Перед сержантом расстелили карту.

– Меня интересуют позиции вашей роты, КНП батальона, штаб бригады, пункты боепитания, ГСМ, склады боезапаса, - комбат вручил сержанту синий карандаш. – Карандашом умеешь пользоваться?

– Умею, - кивнул пленный.

Он достаточно грамотно очертил линию обороны своего взвода и всей роты, отметил место расположения командно-наблюдательного пункта и отложил карандаш в сторону.

– Это всё? – спросил Юра.

– Всё, что мне известно, - кивнул сержант.

– Как-то не густо, - сказал комбат. – Тем более, что нам это тоже всё известно. Ты давай, рисуй, что у вас в тылу делается.

– Не имею про тыл никакой информации.

В этот момент в помещение вошёл запыхавшийся контрразведчик. Его оповестили о появлении в батальоне пленных и Каренин, бросив все свои дела, срочно приехал на Соколовский нефтеперерабатывающий завод.

– Здорово, мужики, - поздоровался Валентин. – Говорит?

– Не совсем, - ответил Гусев. – Ограничивается только передним краем, что мы и без него знаем.

– Душили, током пытали, иголки под ногти загоняли? – спросил Каренин.

– Да уже подумываем об этом, - сказал Юра.

– Так что же ты, - контрразведчик обратился к пленному, - усугубляешь своё положение? Хочешь на собственной шкуре познать все мифы про СМЕРШ?

– Я вам сказал всё, что знаю, - ровным голосом ответил пленный.

– Уверен, что не всё, - ответил чекист. – Ты сейчас не в том положении, чтобы запираться. Мне ничего не стоит просто закрыть глаза и сделать вид, что я не видел, как ты выпал из третьего этажа. А они, - Валентин кивнул в сторону Гусева и Трофимова, - только этого и ждут.

Глаза пленного наконец-то забегали, но в этот момент Каренин увидел телефон.

– Его?

– Так точно, - кивнул Лёня. – Был запаролен, но я подобрал конфигурацию ключа, буквой Z. Весьма патриотично…

– Так может он наш тайный агент, - усмехнулся Валентин. – Давай телефон.

Трофимов и Гусев нависли над пленным, демонстрируя готовность начать различные издевательства, необходимые для слома у подопечного психологического барьера, препятствующего результативному сотрудничеству.