— Роза, назад! — Аян уронил клетку на пол, привлекая к себе внимание саланара, и с помощью маны обездвижил змею, прижав ее голову к полу, в то время как ее блестящий хвост продолжал бешено извиваться.

Жар поглотил меня целиком. Дыхание сбилось. Я рефлекторно коснулась своего горла, с ужасом наблюдая отвратительную картину перед собой.

Змея корчилась и сплеталась в кольца, пока ее голова оставалась в неподвижном положении, став темно-серого цвета.

«Яд не смертелен!» — напомнила себе, но менее страшно от этого не становилось.

— Я покончу с ним, — прошипел Аян, сомкнув пальцы в карательном жесте, и саланар начал затихать.

— Что здесь… — раздался удивленный голос профессора Тринити, которая внезапно вернулась и увидела происходящее. — Что вы делаете?!

— Это существо опасно, — не сдавался мой напарник, продолжая убивать змею.

— Аян Мандела, прекрати немедленно! — строго воскликнула она, а затем схватила клетку с пола и аккуратным движением впихнула туда полуживого саланара, после чего только Аян развеял заклинание.

— Наверное, он каким-то образом выбрался…

— Каким-то образом? — возмутился Мандела, сжав пальцы в кулаки. — Вы забыли закрыть клетку, профессор! Если совет преподавателей узнает о том, что вы подвергли опасности учеников…

— Не узнает, — тут же спохватилась Тринити, прижимая клетку к груди, словно в ней сидел милый зверек, а не змея. — Я не скажу, что поймала тебя на запретной технике, а ты не скажешь про мою… оплошность.

— А как же Роза?!

Две пары взволнованных глаз устремились на меня, и я прикрыла место укуса ладонью.

— А что с Розой? — удивилась профессор, разглядывая меня из-под опущенной крашеной челки. — Просто немного испугалась.

— Ее уку…

— Да, просто испугалась! — подтвердила, перебив Аяна, чьи узкие глаза на миг сделались шире. — Все хорошо.

Если узнают об укусе, отведут к мед-магам, и тогда случится катастрофа. Они увидят мою метку и начнут самое настоящее разбирательство с привлечением ректора и родителей, которое, несомненно, закончится отчислением.

Пожалуй, потерплю.

— Вот и славно, — широко улыбнулась миссис Тринити, направляясь в свою подсобку с ценным грузом в руках. — Это останется между нами. К тому же, ничего страшного ведь не произошло?

Надеюсь.

— Роза… — сдавленно прошептал Аян, пронзая меня укоризненным взглядом. — Так нельзя.

— Можно, — нахмурилась, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди, а пальцы ног и рук слегка немеют. — Яд не опасен. Ни к чему поднимать скандал на всю академию. Давай лучше готовиться к лекции.

— Тебя не переубедить, да? — я отрицательно мотнула головой и отстранилась от подоконника, к которому, оказывается, прижималась спиной все это время.

Внезапно за дверью послышались голоса и в аудиторию вошли несколько учащихся. Они сразу заметили переливающуюся змею в клетке, которую мы не успели накрыть, и кинулись ее разглядывать.

— Какая прелесть! — донесся восторженный возглас моей однокурсницы, но я уже не обращала ни на кого внимание.

Нужно было присесть.

Я заняла свое место за самым дальним столом аудитории и незаметно выдохнула, закрыв глаза.

Пульс громко стучал в ушах. Возбуждение растекалось по венам вместе с ядом, усиливая чувствительность. Становилось невыносимо душно.

Я слегка ослабила шнурок на вороте блузки и расстегнула верхнюю пуговицу.

Теперь понятно, что именно так смутило профессора Тринити, когда она рассказывала про действие яда.

Это и правда: «не очень приятно».

Все ощущения усилились, обострялись. Собственная одежда казалась тесной, пробуждая желание избавиться от нее. Дыхание учащалось, вздымая грудь. Я чувствовала, как капля пота медленно стекает по моей шее, и не могла сосредоточиться ни на чем другом.

Пальцы чуть крепче сжались на бедре, и я до боли прикусила губу, ощущая на себе пристальный взгляд Аяна.

Нужно делать вид, что все в порядке.

Я выпрямилась и положила на стол дрожащие руки, сцепив их между собой.

Это просто очередная лекция, которую мне нужно пережить.

Скоро должно пройти. Но, черт…

Кожа горела огнем. Там внизу стягивалось напряжение, которое хотелось немедленно унять. Я готова была выть в голос, но молча сидела и содрогалась от нетерпения.