— Ничего страшного. Я всё понимаю…

Я мысленно глаза закатываю. Лавров! А так хорошо держался… Хотя я тоже не пример самообладания.

Я изучаю договор, подмечая для себя изменения. Удивлённо перечитываю. Условия… Довольно хорошие.

Я ожидала, что будет больше правок, сильнее зажмут. Но всё пока выглядит очень неплохо.

Каждую строчку перечитываю, конечно, но… Я бы рекомендовала Лаврову принять это.

Тут даже нечего обсуждать.

— Ваше заключение, Марьям? — уточняет учредитель. — Как я понимаю по отсутствию моментальных аргументов…

— Всё хорошо.

Слишком хорошо. И это почему-то тревожит. Звенит чутьём в груди.

Я объясняю изменение в договоре, а сама краем глаза слежу за Юрой. Он выглядит расслабленным и спокойным. Чувствует, что сделка у него в кармане.

И потом — это вызовет улыбку. Насколько уверенный Балабанов. Как своей решительностью заполняет кабинет.

Но пока…

Цепляюсь снова за договор, который у Лаврова. Там уже и подпись, и печать. Ничего слишком ординарного.

Юра хочет сделку, он её подталкивает.

Но у меня договор пустой. И…

— Можно, Константин Семёнович?

Я руководствуюсь интуицией. Тянусь за его экземпляром, чувствуя подвох. Буквально в воздухе вибрирует моя нервозность.

Ох.

— Почему договоры разнятся?!

Я смотрю на напрягшегося юриста. А после растерянно перевожу взгляд на Юру. Он тоже немного хмурится.

— Разняться? — удивляется юрист. — Хм…

Я подтягиваю к себе два договора, сравниваю их. Уже с третьей страницы нахожу разногласия, и мне они не нравятся.

Условия намного хуже. И я бы никогда не рекомендовала слепо такое подписывать, лишь взвесив каждый пункт.

— Возможно, — юрист постукивает по столу. — Можно глянуть? Возможно, по ошибке дали не тот вариант. Вносилось много правок.

Я толкаю бумаги к мужчине. А сама кошусь на Юру. Он не выглядит как тот, когда поймали на подставе.

Не растерян, но немного удивлён. И я не могу считать полный спектр его эмоций. Но…

Не могу поверить, что Юра сделал бы это специально. Подставил меня так перед клиентом… Нет, невозможно.

— Да, этот верный.

Мне возвращают тот договор, который мне не нравится. Слишком уж там драконские требования.

Господи, хорошо, что я слишком мнительная. И в хорошие условия верю с большой натяжкой.

Как говорится, бесплатный сыр…

— Константин Семёнович, я сейчас прочитаю верный договор, — объясняю я клиенту. — И подчеркну сомнительные моменты.

Я ловко орудую ручкой, выделяя всё. Немного показательно, чтобы юрист Балабанова не думал, что я пропущу хоть какой-то момент.

С каждой минутой злость во мне растёт. В первую очередь — на себя. Что я могла допустить ошибку и не проверить сразу.

Но в основном — на юриста. Такой подлый и низкий способ… Это буквально взрывает во мне атомные бомбы. И радиация разъедает любое дружелюбие.

— Константин Семёнович, — я начинаю подниматься. — Я хотела бы переговорить с вами наедине. Обсудить эти правки.

— И сколько это времени займёт? — недовольно кривится юрист. — Мы закладывали час на эту встречу, хотелось бы…

— Я с клиентом буду говорить столько, сколько понадобится, — отрезаю я. — Это ваша ошибка, что изначально договор был неправильный.

Я подчёркиваю то, что сомневаюсь в случайности. Не нравится мне ситуация. И не нравится то, что я Юру подозреваю.

Как говорил мой психолог — проблемы с доверием нормальная ситуация после предательства. Главное не перегибать.

А перегибать мне очень не хочется.

Мы с Лавровым оказываемся в его кабинете. Я обрисовываю ситуацию, указываю на моменты, которые очень невыгодны.

Как минимум — фиксированный размер выплат. Довольно завышенная сумма. Помимо постепенного возврата инвестиций.

— Тут надо проконсультироваться с экономистом, — хмыкаю я. — Я не сделаю анализ, но… Есть значительный риск, что это будет не рентабельно.

— Выплаты больше и быстрее, чем я смогу использовать? Может быть…

В плане переговоров Лавров не самый сильный претендент. Но в бизнесе он понимает.

Внимательно слушает то, что меня тревожит. А главное — прислушивается. И это облегчает мою работу.