Ниен был город молодой. Дальнюю Выборгскую улицу не мостили, как Среднюю и главную — Королевскую. Копыта мягко шлёпали по раскисшей земле. Муха сама выбирала дорогу, обходя большие лужи. Купец отпустил поводья, только малость подбадривал пятками, когда лошадка задумывалась, куда и зачем они едут, и тянулась к пучку травы у забора.

Не слишком привычный к верховой езде, Малисон даже кнут позабыл, да и Муха не имела склонности артачиться. Она была добродетельная кобылка и как-нибудь довозила всегда. Они проехали мостик через Малый Чёрный ручей, оставил пакгаузы по левую руку и выехал к переправе.

Городской паром находился на содержании магистрата и приносил деньги в ниенскую казну. То был плот из толстых брёвен, поперёк которых были настелены осиновые плахи и приколочены гибкими еловыми нагелями. Там свободно умещались два гружёных сенных воза. Могучее кормовое весло приводило в движение судно.

Вдали вниз по течению сновал челнок. Там была своя переправа, которую держали крестьяне от церкви Спаса Преображения, занося долю батюшке. Чёлн брал пять-шесть человек, но мог отчалить и с одним, если никого более не предвиделось.

Перевезти могли и рыбаки. Нева пестрела их лодками, с которых закидывали перемёты и сети на своих участках реки. Малисон увидел, как от эвера отвалила шлюпка и ходко пошла к Спасскому — торговать с православными противу городского права, а потом прогуливать деньги в их же кабаке.

С берега спускался пологий съезд из трёхсаженных брёвен, низом своим погруженный в воду, к которому причаливал плот. Он сейчас качался на волне. Паромщик ждал, когда наберутся пассажиры. Малисон спешился, свёл Муху. Лошадка скользила по мокрым брёвнам, пофыркивала, но благополучно сошла, плот вяло качнулся. Купец погладил её по морде, прошептал успокоительные слова. Муха не часто ездила за реку. Но сегодня был особенный день, когда заявиться пешком с сумкой за плечами не пошло бы на пользу делу.

Народу прибавилось. С рынка шли на паром всем скопом. Впереди, обернув в дерюгу две косы-литовки и держа в другой руке косу-горбатку за косовище, шёл староста Иван Серый, а за ним односельчане, внимая к речам большака.

«Какой день удачный, всё одно к одному», — восхитился Малисон. Можно было скоротать время на плоту и посудачить об убиенной девице, заодно, разузнав, что велел Клаус Хайнц.

— С прибытком, почтенные, — приветствовал мужиков купец.

Те ответствовали ему, а Иван Серый поинтересовался:

— Ты никак на нашу сторону лыжи навострил, Егор Васильев сын?

Паромщик оттолкнулся от пристани багром, и налёг на правило. Ворочая кормовым веслом вправо-влево с большим умением, он запустил плот по косой к течению.

— Да-а, — врастяжку сказал Малисон. — Вот, хочу узнать, у вас там без опаски ездить можно?

— Бери саблю, бери самопал, — немедля принялись советовать мужики, а староста только вздохнул снисходительно.

Принимать шутки насчёт безопасного проезда через село хотя бы всего гарнизона ниеншанского православным придётся ещё долго.

— Слышно что-нибудь про девку-то? — как бы невзначай осведомился Малисон.

Иван Серый знал, что купец — большой охотник почесать языком, и спрашивает не для дела, а чтобы пересказать новые слухи в городе, а потому охотно поделился:

— Тать какой-то, я думаю. Наверное, бродяга. Шёл-шёл по лесу, видит, девчонка навстречу, он достал ножик вострый и порешил.

— А что её на вашу сторону понесло? К кому она ходила?

— Да леший её разберёт, — староста перекрестился. — Она здесь и не бывала раньше. Может, в усадьбу ходила по какой надобности, а, может, и нет.

— Кто её перевозил-то?

— Кто перевозил, тот не скажет, потому как боится, — рассудительно сказал Иван Серый. — Если признаешься, первый на дыбу отправишься показания давать. Кому охота?

«Так оно всегда, — подумал Малисон. — Не лишено оснований, впрочем».

Мужики наперебой принялись высказывать свои ценные соображения:

— Илья-пророк чертей пугал, ну, и сбросил одного на нашу сторону, а чёрту встретился человек прохожий, нечистый его и соблазнил.

Малисон видел, что деревенские зубоскалят над городским, и не замедлил выдать ответку:

— Так вы теперь в ночи вовсе из дома носа не высовываете даже по большой нужде или же, думаете, до холодов только, а к зиме черти в пекло вернутся?

Обмениваясь колкостями, незаметно преодолели Неву. Умело загребая, паромщик вывел плот выше пристани, преодолел стремнину, сбавил ход, позволяя сносить к причалу, и, подгребая, вывел к спасскому съезду. Махина легко ткнулась в брёвна. Паромщик подтянул багром, закинул канат на толстый кнехт, зачалил. Бабы повалили на берег.

Малисон свёл лошадку последним. Староста подождал его, зашагали рядом.