Я выдохнула расстроенно и решила, раз уж у нас внезапно время образовалось свободное, уточнить по поводу общего бизнеса, про который меня почему-то забыли поставить в известность.

Спросила.

И вот теперь перевожу возмущенно взгляд с одной сытой физиономии на другую, пытаясь понять: они так издеваются надо мной, что ли? Или вообще ни во что не ставят?

Судя по всему, второе, да…

Становится обидно, особенно, учитывая, что они только что со мной делали.

Это такое ужасное ощущение, когда в процессе тебе все нравится, потому что невероятно же! И горячо, и остро, и так, что просто сносит голову напрочь, ни одной мысли разумной не остается в голове!

Словно опьянение.

После которого наступает похмелье.

Горькое.

И все произошедшее кажется уже чем-то пошлым, неправильным. И свои эмоции тоже неправильные.

Они… Они играют со мной, как с куклой.

Как с комнатной собачкой, которую, конечно, гладят, усипуськают, и, наверно, даже любят… По-своему.

Но вот объяснять ей что-то, принимать всерьез…

Медленно убираю ноги с коленей Камня, отталкиваюсь ладонями от груди Лиса, сажусь ровнее, поправляю волосы, ищу взглядом свои джинсы.

И все это — в полном молчании.

Парни настороженно наблюдают за мной, видно, осознав, что что-то не понравилось в их ответах.

Нахожу джинсы, неловко пытаюсь натянуть их, что в ограниченном двумя здоровенными парнями пространстве заднего сиденья очень непросто сделать. Но я стараюсь. Молча.

Застегиваю пуговку на поясе, потом рубашку, тянусь к пуховику.

И на этом моменте парни приходят в себя.

— Эй, малыш! — Лис аккуратно помогает накинуть на плечи пуховичок, заглядывает в глаза, — ты чего, обиделась, что ли?

— А я имею право обижаться? — сухо спрашиваю я.

— Малыш, ну хватит… — он улыбается, очаровательно-весело, привычно пуская в ход все свои хулиганские чары, — просто мы еще сами не особо…

— Я узнаю о том, что вы мутите что-то, от Маринки, — прерываю я его, — а она — от Тигра. То есть, все вокруг в курсе.

Камень тяжело и злобно матерится рядом, проклиная длинный язык “сивого придурка”.

— А чего это я? — тут же переключается на него Лис, — это твой дружбан язык распускает, а не мои! Так что это с тебя спрашивать надо!

— Да я, блять, вообще никому ничего!

— Можно подумать, я чего!

— А откуда тогда?

— Потому что морду надо попроще делать!

— Да кто бы про морду!

— Дайте мне выйти и потом ругайтесь! — рычу, не выдерживая перепалки, парни замолкают, а я, пользуясь их легкой оторопью, пробиваю себе дорогу к свободе, используя более слабое звено. То есть, пиная Лиса ногами, чтоб выпустил.

Камня-то пинать бесполезно.

— Аш-ш-ш… Малыш… — шипит Лис, удачно ударенный мной в бедро, — ты чего?

— Выйти дай! — приказываю злобно, — мне душно тут!

Лис выскакивает на улицу, вытягивает меня за руку, как репку, но не отпускает, прижимает к себе, не давая отступить, вырваться, гладит, шепчет успокаивающе:

— Ну ты чего завелась, малыш? Мы просто сами пока еще не особо в теме, понимаешь? Кое-какие наметки есть, но ничего серьезного…

Хлопает дверь, и через минуту со спины ко мне прижимается Камень, очень правильно и логично замыкая наш треугольник.

Он ничего не говорит, просто тянет к себе, положив руки на живот, вздыхает.

— Ну прости, малыш… — Лис болтает за двоих, пытаясь заверить, задобрить, — мы реально пока ничего сказать не можем… Но да, ты права… Мы хотим общий бизнес. И хотим, чтоб у нас все дальше было, понимаешь? Вот так, как сейчас, вместе…

Замираю, понимая, что сейчас речь идет о нашем будущем. О том самом, о котором я боялась даже помыслить, тщательно запирая все сомнения и страхи на замок.

— А ты, — хрипит Камень мне в макушку, и ладони на животе сжимаются сильнее, — ты хочешь… С нами? Дальше?

Так…

Мне надо воздуха…

Ох, е-мое…

Чуть-чуть отстраняюсь, так, что видеть их обоих.

Позволяют, немного ослабляя путы рук.

И смотрят, невероятно одинаково сейчас. Напряженно.

— Вы… серьезно? — голос от волнения глохнет.

— Да, малыш, — говорит Лис, а Камень кивает.

— Но… Ох… Погодите… Как вы себе это представляете?

— Охуенно мы себе это представляем, малыш! — скалится Лис, — ты себе представить не можешь, насколько.

— Но это же… Неправильно, да? Я думала…