Вот уж Лис волю лапам своим дал, на голове наверняка жуть!

— Сейчас здесь пара будет, надо идти! — говорю я, пытаясь выстроить фразу так, чтоб Лис не понял, что я со страху сейчас умру.

Просить его выпустить меня нельзя, чувствую, что это будет проявлением слабости, и только обострит и без того слишком уж острую ситуацию.

Лис с трудом разгибается, сверлит меня взглядом, в котором вообще никакого похотливого флера уже нет. Только ярость. Гнев. И жажда мести.

Ого, я умудрилась разозлить самого злопамятного и бешеного придурка универа! С ума сойти, я молодец!

— Сюда никто не зайдет, мелкая ты дрянь, — шипит он, и красивое надменное лицо искажается от ярости, — и ты отсюда не выйдешь, пока не извинишься.

— За что? — я так удивляюсь, что теряю бдительность и не сразу реагирую на мгновенное перемещение Лиса в мою сторону.

Только в последний момент, ойкнув, отпрыгиваю вправо, и Лис хватает пустоту, по инерции заваливается на стол, с грохотом скатывается с него…

Матерится, пытаясь подняться, и так затейливо у него это выходит, что в другое время я бы даже остановилась и послушала, хоть и не люблю грязных слов, у нас дома они под запретом…

Все это я додумываю, уже летя к двери. Дергаю ручку, с ужасом понимая, что Лис прав! Сюда никто не войдет! Дверь-то закрыта!

За моей спиной затихает мат, и я замираю, словно мышь под веником, боясь повернуться. Крепко зажмуриваюсь, вцепившись в ручку двери белеющими от напряжения пальцами.

И спиной ощущаю приближение зверя.

Разъяренного. Бешеного. Дикого.

Я его ударила по самому дорогому.

Оскорбила.

Он меня точно убьет сейчас.

Лис прижимается ко мне сзади так резко, что дыхание перехватывает. Это происходит почему-то внезапно, хотя чего я ждала? Что он не будет продолжать? Что он… Отпустит?

Смешно.

На дверное полотно, прямо на уровне моих глаз, падает жесткая жилистая татуированная рука.

Смотрю на нее, словно в оцепенении, даже не моргаю.

Ощущаю, как он наклоняется, снова, как и недавно, на вечеринке, втягивает мой запах, дышит тяжело. И жмется, так крепко, что каждый изгиб чувствую… Ох… Если это то, о чем я думаю, ко мне так прижалось, то плохо я ударила, выходит… Неточно.

Иначе бы у него нечему было там так сильно… твердеть.

Может, это сотовый?

— Ты — мелкая, нахальная… — шепчет он мне на ухо, обдавая горячим дыханием и запуская миллиарды мурашек по телу, делает паузу, словно пытается собраться с мыслями, найти слова, сглатывает и продолжает, — охуенно пахнущая дрянь. Трогаю тебя — и никакой дури не надо. Сразу в голову торкает. Какого хера ты делаешь?

— Не… понимаю… — его слова бьют в самое сердце, такие грубые, простые и… искренние. Я чувствую всем телом, всем своим существом, что не играет сейчас Лис, не пытается что-то из себя строить, не хочет меня поразить или принудить. Просто признается… в чем? Не понимаю…

— Все ты понимаешь, — рычит Лис и аккуратно, сдержанно прихватывает меня зубами на тонкую кожу у уха. Ох-х-х! Это та-а-ак… Невероятно! Именно это почему-то! Именно так!

У меня глаза сами собой закатываются, а колени слабеют. — Ты какого хера… Что тебе нужно, а? У меня все есть. Все.

И вот тут я прихожу в себя.

Ровно на этом самом моменте.

Все есть.

У него все есть.

И теперь меня хочет. Просто потому, что я “охуенно пахнущая дрянь” и со мной “никакой дури не надо”.

Невероятно круто. Просто офигеть, как круто!

Просто так, сходу, я на него не запрыгнула… Почему-то. Сюрприз случился, как там говорят в психологии, когнитивный диссонанс, да. Значит, надо выяснить причину, почему такое произошло. И устранить ее доступными ему способами. А способов — вагонище. И все они — бабки.

Прекрасно.

Судя по всему, Лис в жизни не имел дела с нормальными девушками, которые не ведутся на его амплуа бешеного сладкого мажора, вот и растерялся. А я… Я — тоже дура. Млею тут стою, пока он ко мне прижимается не до конца отбитым достоинством… Или недостатком, это с какой стороны глянуть…

Так обидно становится за себя, глупую. И страшновато, потому что отчетливо понимаю, если бы он продолжил вот так, про свои эмоции, а не про бабки, я бы… ну, кто его знает, что бы сделала… Поплыла бы. Да я уже поплыла, дура!

Все, Вася, надо выплывать обратно на берег, блин!

— Мне ничего не надо, — глухо говорю я, уткнувшись лбом в дверь и избегая смотреть на жесткую лапу у себя перед лицом, — у меня есть жених. Я его люблю.

Ну, а чего?

Один раз прокатило, может, и второй раз прокатит?