И все разговоры Маринки на эту тему жестко обрывала. Она, кстати, после драки снова сошлась с Тигром и всю эту неделю ходила потерянная, с дурной улыбкой и постоянными засосами на шее. В комнату являлась под утро, только переодеться перед парами, на занятиях или спала, или сидела в счастливой отключке, так что особо меня не доставала. Сил не было, похоже.

Видео, как я бью по физиономии самого зачетного парня в универе, мгновенно стало вирусным, но звездой ютуба меня не сделало. По крайней мере, я особого внимания к себе не замечала. Может, конечно, причина этого была в моей дичайшей загруженности по учебе и потом, на репетициях с группой, где Сашка Колесник лютовал так, будто мы по меньшей мере к какому-нибудь “Нашествию” готовились, а не просто к новогоднему чесу по корпоративам.

За всеми этими заботами у меня банально не всегда были силы помыться вечером, а уж думать над своей удачно несложившейся личной жизнью вообще не удавалось. Правда, перед сном я почему-то постоянно проверяла телефон и гипнотизировала свое последнее сообщение Камню. И галочки, что оно доставлено и прочитано… А еще обязательно бросала взгляд на парковку у общаги… Зачем-то.

Цветов мне больше не присылали. А вот корзинка с фруктами по-прежнему ждала у двери каждое утро.

Тошка тоже пропал с горизонта.

Так что можно было считать с полной уверенностью, что я осталась в выигрыше после всех этих жутких перипетий. В выигрыше же, да? А то, что неприятно, и чуть-чуть обидно… Пройдет. Сама дура, потому что.

Время шло, приближалась первая сессия, которая, как известно, для первокурсников — самая страшная вещь.

Я изо всех сил готовилась, боясь возможных хвостов, потому что в этом случае мне даже протекция Сашки Колесника не поможет. Выпрут из общаги прямо в родительские объятия. А я туда ни в коем случае не хотела. Только-только начала получать удовольствие от жизни, отвыкла от постоянного давления родителей, от обязательного чтения молитв утром, в обед и вечером, от субботних походов в молельный дом и чужих внимательных взглядов.

Мне так нравилось жить самостоятельно! И пусть было чуть-чуть голодно, но я лучше роллтон в общаге поем, чем картошку с котлетой у родителей под бесконечные проповеди и рассказы о том, у кого из общины какие дети, кто кого родил и кто сколько зарабатывает.

Да и фрукты от неизвестного адресата очень сильно выручали, чего уж там.

Короче говоря, жизнь налаживалась, и я даже начала надеяться, что спокойно сдам сессию, а все остальное как-нибудь рассосется…

Когда Сашка Колесник сегодня на репетиции словно бы между делом сообщил, что завтра вечеринка в честь Нового года, и мы будем выступать, меня чуть удар не хватил!

Нет, я, конечно, знала, что перед Новым годом у нас будет чес, но Сашка уверял, что это — только по вечерам и не больше трех песен на одном месте, а таких мест будет три за вечер, и обычно все заканчивается в двенадцать, а в час все уже по домам едут, а меня и пораньше будут отпускать. И это деньги, очень хорошие деньги, на которые, как я прикинула, можно будет спокойно жить до лета. А летом я вожатой в детский лагерь уеду! На все три месяца! И тоже заработаю денег! Отличный план, прекрасный просто!

Осталось лишь перетерпеть это горячее время.

Да и насчет “перетерпеть” я погорячилась, потому что петь мне безумно нравилось, ребята очень поддерживали, а эти взгляды зрителей… О-о-о! Это было что-то невероятное! Только ради такого стоило сделать все то, что я сделала: сбежать из родительского дома в голодную студенческую свободу!

Так что сам процесс никаких возражений не вызывал, но вот время…

Я как-то не рассчитывала на то, что четверг прямо с последней пары и до двенадцати ночи будет плотно занят.

А в пятницу — зачет по истории психологии! И я боюсь!

Мне кажется, что вообще ничего не знаю! И не помню!

Конечно, наш препод, тот еще юморист, давал ценный совет во время лекций: “Не знаете, причины тех или иных исторических явлений, просто говорите: так исторически сложилось”.

Но есть сомнения, что этот ответ сойдет на зачете…

Маринка, все это время, что я сокрушаюсь и вновь и вновь пролистываю расписание, пытаясь понять, сколько зачетов и экзаменов выпадают в нехорошее время, то есть ровно на следующий день после концертов группы, расслабленно валяющаяся на кровати, тянет лениво:

— Ой, да забей… Все сдадим…

— Тебе легко, — кошусь я на нее, — ты — иногородняя, тебя в любом случае не выгонят.

— Можно подумать, тебя выгонят, — фыркает она, — Колесник не даст. Он на тебя надышаться не может! Да и Лис…

— А он-то тут причем? — хмурюсь я, поворачиваясь к Маринке, но она молчит. И таращится на меня испуганно.

Тут же осеняет, что она что-то скрывает! Зараза такая!

— Марина! — предупреждающе тяну я, сдвинув брови, — говори!

— Бли-и-ин… Тигрик будет злиться…