Шрифт:
Не могу остановить его, все больше и больше теряющего границы.
Наверно, он не просто так сошел с ума внезапно. Наверно, его распалила драка, а еще присутствие соперника, желание показать ему, чья я, кому я принадлежу.
Об этом я буду думать потом, перемалывать в голове причины случившегося, искать тот момент, когда все полетело вниз, с обрыва…
46
Ощущение бездонной пропасти, в которую я лечу, в которую увлекают меня эти двое сумасшедших парней, усиливается, когда Лис, голодно и ревниво наблюдая, как обнимает и целует меня Лешка, еще сильнее тянет мою безвольную ладонь на себя… И неожиданно ласково прижимается огненными губами прямо в ее центр!
Меня в ту же секунду продирает разрядом такой мощности, что, кажется, волосы электризуются, становясь дыбом! А острые жалящие искры, какие бывают от статики, с треском расходятся в разные стороны.
Это так больно!
Это так…
— Не трогай ее, — Лешка, кажется, осознав, что Лис неправильно понял его демонстрацию намерений, или вообще не захотел ее понимать, прерывается на мгновение, рычит за моей спиной злобно и грубо, а ладони его сжимаются на талии и беззащитном горле все сильней.
Я только судорожно сглатываю, понимая, что еще чуть-чуть — и он мне просто перекроет дыхание! От ощущения, что сейчас не просто на краю чего-то безумного нахожусь, но и в откровенной опасности, становится… Нет, не страшно… Жарко! Еще жарче!
Безумная, неправильная реакция!
Я не пытаюсь вырываться из их рук, хотя могла бы, в любой момент могла бы! И что-то подсказывает, какое-то внутреннее чутье, что меня отпустили бы, начни бороться всерьез… Как тогда, с Тошкой, до остервенения не желая гадких, неправильных прикосновений. В тот вечер я же смогла отбиться…
А сейчас…
Сейчас все опасней, все куда развратней и грубей… А вот сопротивляться не получается. Полноценно сопротивляться, по крайней мере.
И всему виной они, два безумных парня, такие разные и такие… Такие…
— Отпусти, ну! — продолжает настаивать Лешка, стискивая меня по талии так, что дышать становится сложно. Его лапа на горле лежит тоже тяжело, но не больно, удерживая, а не давя. Он словно осторожничает, бережет меня, боится сделать плохо.
Лис, улыбнувшись нахально и невероятно пошло, проводит языком по запястью, прикусывая неожиданно острыми зубами то самое место, где беззащитно бьется в судороге непонимания голубая жилка.
— Пусть она скажет… — шепчет он, и мне сладко от его порочного шепота. И вдвойне сладко от крупной дрожи мощного, тяжелого Лешки за спиной. Они меня на части раздирают, с ума сводят.
Я не понимаю уже ничего, и прекратить это безумие не в состоянии.
— Пусть скажет, мне отпустить? А? Малыш? — урчит Лис, вообще не пугаясь гневного рычания Камня, — прекратить? Уйти?
— Маленькая… — Камень, видно, осознав, что Лису по барабану его рычание и его приказы, переключается снова на меня, — маленькая… Посмотри на меня…
— Нет уж, пусть на меня смотрит, — Лис хмурится, тянет меня еще ближе к себе, а губы уже скользят от запястья выше, в сгибу локтя, — на меня… Красивые глаза, малыш… Кого ты хочешь? Меня? Да?
— Нет… — каким образом мне удается выдавить из себя этот звук, не понимаю и сама удивляюсь произошедшему.
Кажется, что парни удивляются не меньше моего. По крайней мере, замирают синхронно, и на пару секунд в кабинете воцаряется полнейшая тишина, разбиваемая только хриплым, горячим дыханием парней и едва слышным уже бумканьем музыки из спортзала.
— Слышал, сучара? — первым приходит в себя Камень, и торжествующий хрип в его голосе звучит очень довольно, — свалил! Она меня хочет!
— Нет… — говорю я, и повторяется фокус с молчанием, дыханием и бумканьем басов.
Я к этому времени прихожу в себя настолько, что повожу плечами и умудряюсь выбраться из лап Камня, одновременно отнять ладонь у Лиса и податься вперед, чуть ли не на четвереньках отползая от парней в сторону двери.
Правда, свободе я радуюсь недолго, потому что Камень и Лис, снова проявив пугающую синхронность, подаются ко мне одновременно, и руки тянут тоже одновременно, словно заключив перемирие на время возобновившейся погони за добычей.
Я ускользаю от захвата исключительно чудом.
Вскакиваю, разворачиваюсь лицом к ним, выставляю вперед обе ладони в нелепом и бессмысленном жесте защиты.
— Стойте! Стойте! — голос так и не обретает нужную уверенность, но парни почему-то слушаются.
Они успевают подняться на ноги и двинуться в мою сторону с одинаково жесткими выражениями лиц. Но замирают, глядя то на меня, то на ладони мои. Одинаково усмехаются, только что не переглядываясь, словно заговорщики.
Я, в ужасе от внезапной их слаженности, отступаю назад, упираюсь спиной в дверь. Судорожно ищу слова, чтоб затормозить это безумие и уйти отсюда. Целой.