— Ответила! — оживилась Юми. — Прошу продувку от своих и реактор в ходовой режим.

— Понял вас, «Кицунэ». Реактор в ходовой разрешаю, а с продувкой притормозите чуток, дам отбой наземной команде.

— Наземную команду не вижу, — ответила Юми. — На всех камерах пусто.

— Я их тоже не вижу, — ответил диспетчер. — В этом-то и вся проблема. Секунду… нашлась наземная команда, в полном составе кемарит в капонире. Долбоящеры… «Кицунэ», продувайтесь по готовности.

— Вас поняла, реактор в ходовой и продувку разрешили.

Пальцы Юми забегали по пульту, из-за переборок раздался тихий гул и свист, а внешние камеры закрыло облаком пыли. Судя по всему, «Кицунэ» выдувала сжатый воздух через все двигатели разом, чтобы в соплах не осталось ни соринки.

Через полминуты шипение прекратилось, а изображение с внешних камер на экранах сменилось огромным списком. Строчки в нём зеленели и пропадали — Юми готовила корабль к старту.

— Как полетим? — вдруг спросил Вольфрам.

— А ты типа разбираешься? — фыркнула девушка.

— Не мне судить, но… — он махнул рукой в сторону своего пульта.

— Ладно, удиви меня.

Юми что-то нажала у себя, и пульт перед Вольфрамом включился. Он тут же застучал по кнопкам всеми четырьмя руками — как показалось Виктору, без особой необходимости. Главный экран на передней стене рубки тотчас вывел большую цветную схему. Вот «Кицунэ», сидит на грунте — борткомпьютер подложил туда снимок космодрома с воздуха — а вот десяток разноцветных линий — программы взлёта, которые насочинял Вольфрам. Юми посмотрела на картинку и нахмурилась:

— Вот только давай без вот этого вот, — она взмахнула руками. — Это для боевых кораблей. По тревоге. И если им жить надоело.

— Как вам будет угодно, — улыбнулся Вольфрам.

Быстро нажал пару кнопок, и половина линий исчезла. Юми улыбнулась, ткнула что-то на своём пульте — и оставила только одну.

«Да откуда этот гад всё умеет?» — зло подумал Виктор.

— Продулись, реактор в ходовом режиме, — объявила Юми.

— «Кицунэ», понял вас, работайте с «Вышкой».

— Вас поняла, — ответила художница.

Переключила канал и сходу продолжила:

— «Вышка», «Кицунэ», прошу взлёт

— «Кицунэ», ожидайте… — ответил диспетчер.

Голос был уже другой, постарше. И Виктору померещилась в нём какая-то неуверенность. Полицейские рефлексы говорили — жди подлянки. Юми ёрзала от нетерпения. Вольфрам, откинувшись в кресле, что-то нажимал на пульте одной рукой.

— «Кицунэ», тут у нас э… проблема, — заговорил диспетчер. — Выключайтесь и ждите транспорт.

— Что-то случилось? — забеспокоилась Юми.

— С техникой всё в порядке, чисто бюрократическая процедура. Минут на сорок в контору заскочите, мы за вами автобус вышлем. Ничего серьезного…

— Оснований для ареста корабля у вас нет, — фыркнула Юми. — А за всё остальное можно счет прислать. У меня график! Простой кто будет оплачивать? Вы?

От злости Юми становилась очень целеустремлённой. Виктор не смог сдержать улыбку.

— Болтовня на канале «Вышки» — подумал вслух Вольфрам. — Предпосылка к лётному происшествию. Очень грубое нарушение для диспетчера. Обычно в таких случаях дают другой канал.

— С такой фигнёй должен «Старт» разбираться, — проворчала Юми. — «Вышка» это уже взлёт и посадка.

— А «Вышка» вон прямо на той вышке сидит? — спросил Виктор, указывая на экран внешнего обзора.

На краю лётного поля действительно стояла здоровенная башня с застекленной будкой наверху. И если простого обывателя спросить, где сидит диспетчер — он, не вникая в тонкости, укажет туда. Хотя там только одна из позиций.

Виктор повернулся к Юми и спросил:

— А можно я с ним поговорю?

— Ну попробуй, — вздохнула девушка.

— Ладно… так, где тут кнопка? А, вот!

Виктор включил свой микрофон и вызвал диспетчера:

— «Вышка», «Кицунэ» на связи. Давай на чистоту: что за хрень? А то капитан рвёт и мечет. Разнесет вам полконторы…

— Приехали люди, — вздохнул диспетчер. — Серьезные. И требуют вас задержать за долги.

— Врут. Пусть в суд подают, — резко ответил Виктор. — Там нач. смены охраны далеко?

— Вот он подошел…

Микрофон зашипел, и через пару секунд другой голос продолжил: