— Ты не ходила на занятия сегодня днем? — спрашивает она.

Я не могла, когда Крис забрал мое нижнее белье, а его сперма вытекала из меня. Я не могла, когда столкнулась с Меган, которая, как не удивительно, стала новой лучшей подругой Марии. Новый капитан команды поддержки, которая заменила меня. Не тогда, когда все в кампусе смотрят на меня как на дьявола.

Я не говорю ничего из этого Алекс. Я даже не могу посмотреть ей в глаза.

Я знаю, что она и Пич наверняка видели сообщение Гермеса. Я не могла перестать плакать весь день. После того как меня выкинули из команды по смс, после того как я переспала с Крисом, я просто не могла больше находиться рядом с кем-либо. И, что еще хуже, мне позвонил Люк и сказал, как он разочарован тем, что я пошла на инициацию. Как будто я не сделала этого, чтобы спасти нас всех. Видимо, по крайней мере, я заставила маму гордиться собой.

— Элс, — зовет она так легко, что это похоже на поглаживание перышка. — Ты моя лучшая подруга, ты ведь знаешь это, правда? Маленькие слухи не заставят меня изменить свое мнение об этом.

Мой голос застревает в горле. Я не могу ничего ответить.

— Правда тоже не заставит, — добавляет она.

Она знает, что это не слухи. Боже, как же мне плохо от этого.

— Я люблю тебя. Я знаю, каково это, когда на твоих плечах лежит груз неприкасаемого мужчины. Даже когда этот человек должен любить тебя и заботиться о тебе.

Она вздыхает, вероятно, вспоминая собственного отца. — Отцы должны защищать тебя. Твой, мой… они этого не сделали. Плохие люди получают по заслугам.

Моя голова поднимается от шока, вызванного ее словами. Я вытираю слезы, которые снова начали проливаться. Неужели милая Алекс Делакруа действительно сказала это?

— Это была правда? — спрашивает она. — То, что Гермес опубликовал?

Я киваю, и очередной всхлип прорывается сквозь сжатое горло. — Мне жаль. Что я это сделала. И что не сказала ни тебе, ни Пич.

Покачав головой, она убирает прядь моих светлых волос за ухо. Она тоже вытирает слезу. — Ты была напугана.

— Сначала я не понимала, что делаю. А когда узнала, он сказал, что заберет меня с собой. — Я разрыдалась от стыда и чувства вины, которые цеплялись за меня годами. — А теперь его нет, и мне почему-то жаль его?

— Почему тебе плохо?

Я чувствую себя так, будто нахожусь у психотерапевта, но это все равно помогает.

— Потому что я счастлива, что он мертв.

Прижав пятки ладоней к глазам, я пытаюсь успокоиться. Только когда Алекс берет меня на руки, одна из тугих лент, обхватывающих мои легкие, разрывается.

Внизу снова раздается звук открывающейся входной двери.

— Элла. Бейкер! — кричит Пич снизу.

Еще одна пара ног взбегает по лестнице, а затем моя огненная подруга врывается в мою комнату. Она не стучится, как Алекс.

Я единственный, кто ее видит, поскольку голова Алекса лежит на моем плече и обращена к окну, а не к двери.

— Без меня у тебя не будет сеанса обнимашек. Скажи, что я сплю.

Она бросает сумку на пол, прыгает к нам в постель и заставляет нас вскрикнуть, втискиваясь между нами.

— Элла, пожалуйста, скажи мне, что ты не была в каком-то темном месте в своем сознании, — умоляет она. — Скажи, что ты не думала, что мы когда-нибудь увидим тебя по-другому.

— Пич, ты ее душишь, — ругает Алекс.

— Может, и стоит. За то, что ты весь день игнорировала наши сообщения.

— Не могу. Дышать, — хриплю я.

Она наконец отпускает меня и тычет в бок головой. — Ты там в порядке? Я волновалась до смерти. Если бы я не застряла на четырехчасовом экзамене по биологии, я бы вызвала полицию. Поисково-спасательную службу. Президента.

Мой взгляд падает на колени. — Я боялась встретиться с тобой. С вами обеими.

— Может, Пич немного больше, — тихо смеется Алекс.

— Может быть.

Губы подрагивают, и я начинаю хихикать.

Пич показывает каждому из нас средний палец, вызывая приступ смеха.

— Итак, твой отец привлек тебя к организации нелегальных секс-вечеринок. Уверена, это не удивило никого из Стоунвью? — Она пожимает плечами. — Мы знаем, что ты не извращенка, Элс.

Ее сверкающие зеленые глаза смотрят на мои.

— Мне жаль, что он заставил тебя пройти через это, — говорит она более спокойным тоном.

Я киваю и сглатываю комок в горле. — Мне жаль, что я никогда не говорила тебе. Было легче игнорировать, если бы я держала это в себе.

Алекс бросает на меня взгляд, полный сочувствия. — Не извиняйся перед нами. Тебе никогда не нужно извиняться перед нами.

Пич хмыкает, оставляя нам еще несколько секунд молчаливой любви, прежде чем сказать, — У меня есть текила. А внизу есть два неудачника, которые пошли за мной домой. Они сказали, что они наши соседи. Не знаю. Странные ребята.