— Этот парень вообще в безопасности? — Генри обращается к остальным в комнате. — Элла пьяна.

Пич смотрит на меня широкими вопросительными глазами, слишком пьяная, чтобы реагировать. Она знает, что я не в непосредственной опасности. Она знает, что это просто Крис. Он никогда не причинит мне вреда.

— Я…

Я колеблюсь.

— Генри. — Глубокий голос Ахиллеса заставляет комнату звучать так, будто она поглощает музыку, которую мы слышали мгновение назад. О, подождите. Он выключил ее. — Отпусти, парень. Она не твоя, чтобы защищать ее.

Он кивает в сторону Криса. — Но она определенно принадлежит ему.

Генри отбрасывает мою руку, словно раскаленное железо. Вот какой эффект производят на людей такие мужчины, как Крис и Ахиллес. Они могут быть чертовски страшными, делая так мало. Не нужно, чтобы волк завыл, чтобы понять, что его нужно бояться.

Слова Ахилла доходят до меня, и я перевожу взгляд на него.

— Его? — Я задыхаюсь, когда Крис оттаскивает меня.

— Его? Я тебе не подруга, которую можно просто так взять и отдать, Ахиллес! — кричу я в пьяном гневе, и слова с трудом слетают с моих губ.

Я не знаю, что говорит Ахиллес. Только то, что Пич кричит ему, чтобы он заткнулся и что он мудак. Остального я не слышу. Крис уже закрывает дверь.

— Вы двое под наркотой? Я не твоя, чтобы меня брать, — шиплю я, останавливаясь на месте и заставляя его тоже остановиться.

Он не станет утаскивать меня, как пещерный человек. Он не хочет повредить мне запястье. Он не перевернет меня через плечо, потому что мне может стать плохо, и не будет держать меня за волосы, потому что это место только в спальне.

Я знаю, как мыслит Крис. Он не хочет причинить мне вред, не хочет, чтобы я чувствовала себя небезопасно или смущалась. Он слишком заботится обо мне, даже когда дело доходит до его собственного насилия.

— Похоже, мы застряли, мистер Мюррей, волк. — Я вздергиваю брови. — О-о-о-о.

Он проводит рукой по лбу.

— Ты только что завыла на меня? — Он с усилием отпускает мое запястье. — Мы уходим.

— Чтобы пойти в волчье логово, — говорю я как можно серьезнее, прежде чем рассмеяться над своей собственной уморительной шуткой.

— Элла. Не усложняй себе жизнь.

Я скрещиваю руки на груди и качаю головой, пока мир вокруг меня не становится размытым.

— Ты слишком пьяна, чтобы функционировать. Эта вечеринка уже небезопасна для тебя.

Я громко фыркаю. Это совсем не сексуально. — Ты не поэтому хочешь, чтобы я ушла.

— Не только поэтому, — признает он.

— Почему? Почему ты собираешься уйти с собственного дня рождения?

Я наклоняю подбородок вверх, притворяясь, что мы оба обладаем властью, хотя я знаю, что мы здесь далеко не равны.

— Ты знаешь, почему.

Я пожимаю плечами. — Говоришь со мной, как с идиоткой. Ты любишь это делать.

Он улыбается, как будто я просто маленькая милая девочка, у которой истерика, но я делаю шаг назад, когда он приближается. Недостаточно быстро. Он кладет руку мне на талию, притягивает меня ближе к себе и говорит мне на ухо.

— Ты позволила другому мужчине отшлепать себя. Хуже того, ты назвала его именем, которое, как ты знаешь, должно использоваться только для меня. Теперь я отвезу тебя домой, позабочусь о тебе, дам тебе протрезветь, а когда сочту нужным, я накажу тебя за то, что ты сделала.

Я чувствую, как мои соски твердеют от прикосновения к его телу, и возбуждение проникает в низ живота, стягивая его. Это нехорошо. Совсем нехорошо.

Но ощущение такое, будто это лучшее, что когда-либо было.

Он слегка отстраняется, смотрит мне в глаза и убирает прядь волос за ухо. Уголок его рта приподнимается.

— Это будет жестоко, и каждая минута, которую ты заставляешь меня оставаться на этом дурацком дне рождения, — это еще одна минута пытки для тебя.

На этот раз он делает полный шаг назад, давая мне возможность пройти к лестнице.

Это мое решение — остаться или уйти. Я решаю, хочу ли я провести остаток ночи, веселясь здесь со своими друзьями. Если только я смогу вынести последствия.

Я ерзаю на месте еще минуту, колеблясь. Я не могу пойти с ним по этому пути. Только не снова. Но как мне устоять перед ним, когда он смотрит на меня с мягкой улыбкой, с блеском в глазах, который взывает к самым сокровенным частям меня.

Я бросаю взгляд на дверь игровой комнаты, которая приведет меня к друзьям, а затем на лестницу. Музыка с первого этажа звучит так громко, что стены дрожат.