Шрифт:
С трудом вытаскиваю себя из этого зомби-состояния и отвожу глаза.
— Забыли, — бурчу и делаю шаг назад.
Внутри буря. Меня трясёт от близости Горина. Сердце трепыхается. В горле пересохло.
Ох, Соната! Куда ты вообще лезешь? На кого губу раскатала? Ты ему не пара. Так, девочка на пару ночей. И он тебе не нужен! Мажор. Маменькин сынок, родившийся с золотой ложкой во рту. Не стоит повторять мамины ошибки. Ни к чему хорошему это не приведёт.
Беру себя в руки и максимально равнодушным голосом говорю:
— Я на пары опаздываю. Уходи, Горин. Очень тебя прошу.
Внутри что-то сжимается и протестует, но я отворачиваюсь, скрещиваю на груди руки и упрямо смотрю в окно.
Слышу тяжёлый вздох, шаги и тихий щелчок дверного замка.
И только тогда закрываю лицо руками и горько плачу. Дура ты, Соната! Ох, дура! Куда ж ты лезешь? Ничему тебя жизнь не учит.
Глава 6
Вытираю слёзы и заставляю себя успокоиться. Быстро одеваюсь, даже успеваю подсушить волосы. Радуюсь, что ливень как раз закончился, накидываю капюшон и выхожу на крыльцо.
Жаль, конечно, что первую пару пропустила, но теперь уже ничего не поделаешь. Ладно, попрошу у кого-нибудь конспект переписать.
У входа в общагу припаркована машина Горина. Отворачиваюсь и мысленно повторяю, как мантру: мне всё равно, мне плевать. Спускаюсь с крыльца под мелкий моросящий дождик.
Дежавю — это наше всё. Стекло на передней пассажирской двери опускается, и с водительского места мне улыбается Горин.
— Ромашка, давай подвезу всё-таки. В качестве извинений.
Ну чего ему неймётся?
Вздыхаю. Может, согласиться, уступить? Ничего ведь такого. Просто довезёт до института, зато хоть не промокну. Лечиться, если заболею, тоже потом не хочется, да и не на что.
С тихим вздохом принимаю решение, открываю дверь и, не глядя на Егора, сажусь на переднее сиденье.
В машине у Горина тепло, сухо, играет ненавязчивая приятная музыка. А ещё в ней пахнет. Обалденно пахнет самим Гориным.
Этот запах меня в секунду обволакивает, и я уже жалею о своём решении.
— Поехали, — говорю, а сама гляжу вперёд.
Строго вперёд! Нечего им любоваться! И нюхать бы себе запретила, но надо же как-то дышать.
Не вижу его взгляд, но всей кожей ощущаю лёгкую насмешку. Вслух Горин ничего не произносит, и на том спасибо. Машина трогается с места, и все несколько секунд, что мы едем, тишину в салоне разбавляет только музыка.
Как только тормозим, молча открываю дверь, выскакиваю из машины и мчусь в здание института.
Что-то за последние сутки слишком много в моей жизни этого мажора стало!
Прибегаю как раз вовремя. Несколько минут назад закончилась первая пара. Только бы Анна Вячеславовна на меня за этот пропуск не взъелась!
Коридоры заполнены гудящими студентами. Иду на четвертый этаж. Сейчас у нас две философии.
— О, Лиесс, — окликает кто-то сзади.
Оборачиваюсь.
— Привет, Люб.
— Чего это тебя на экономической теории не было? Зорина спрашивала, — пыхтит девушка, быстро взбегая по ступенькам.
— В лужу упала, ходила переодеваться.
— Да?.. — хмыкает она. — А я думала, с Горынычем каталась.
Чувствую, как щёки покрываются пятнами.
— С чего такие выводы? — цежу холодно.
— Так вас половина института в окно видела, — она многозначительно играет бровями.
— Горин просто меня подвёз, нам по дороге было, — почему-то оправдываюсь.
По глазам вижу, не верит. Свои выводы она уже сделала, попробуй теперь, докажи, что ты не верблюд!
— Вообще-то он где-то в центре живёт. Так что да, по дороге, — насмешливо тянет, а я вспыхиваю.
— Каждый воспринимает ситуацию в меру своей распущенности, — язвительно отвечаю и отворачиваюсь.
Зря! Очень зря я это сделала — поддалась на уговоры. Как знала, что так будет! Не надо было садиться к Горину в машину. Теперь сплетен не оберёшься. Права всё-таки была тёть Лена, когда дурой меня называла. Дура и есть!
После пятой пары выхожу на улицу, спускаюсь с крыльца и направляюсь в общагу. Ещё в магазин нужно зайти. Денег, конечно, нет, но на батон хватит. Девчонки итак меня постоянно кормят, уже просто неимоверно стыдно. Быстрей бы стипендия!
— Слышь, ты! — доносится в спину.