— Мой тоже? — допытывается она.

Я смотрю на Белинду. Та, как и я, видимо, догадывается, чем вызван столь напряженный интерес Кэт. Девочка на простейшем уровне понимает, что любой ребенок ее отца приходится ей братом или сестрой. Значит, скоро у нее появится братик или сестренка — то, чего у нее никогда не было. А об этом, я теперь ясно вижу, она всегда мечтала.

Глядя на меня, Белинда одной рукой обхватывает свой живот — словно обнимает еще не рожденного малыша.

— Милая, — говорю я Кэт, — пока немного все запутанно. Сейчас у меня нет для тебя понятного объяснения.

Но Кэт смотрит мимо меня на Белинду, и я вижу непоколебимость в ее лице. Для себя Кэт уже решила, что она приходится сестрой ребенку, которого вынашивает Белинда. И то, что я не вполне это подтверждаю, не имеет значения.

— Это все, милая? — спрашиваю я. — У тебя еще есть вопросы?

Кэт медленно качает головой. На самом деле, я вижу, вопросы у нее есть, но все они не столь насущны, как вопрос о ребенке Белинды.

— Что ж, ладно. Тогда пойдем в библиотеку. — Я поднимаюсь с колен, помогаю Кэт встать на ноги.

Втроем мы из холла идем в библиотеку, и я направляюсь к письменному столу Мартина. Кэт топчется в дверях. Ей никогда не нравилась комната, которая служила Мартину кабинетом.

— Все ящики стола заперты. Где хранятся ключи, я не знаю, — говорю Белинде. — Но нам необходимо их открыть. Думаю, там мы найдем часть ответов на интересующие нас вопросы.

Я вытаскиваю из волос шпильку и вставляю ее в замочную скважину основного, самого большого ящика. Двигаю ее из стороны в сторону, толкаю, вращаю. Бесполезно. Прошу Белинду одолжить одну из своих шпилек. Повторяю попытку. Снова берусь за свою шпильку. Пытаюсь вскрыть ящик с помощью штопальной иглы, крючком для застегивания пуговиц, шляпной булавкой. Затем опять беру свою шпильку, но на этот раз сую ее в замок вместе со шпилькой Белинды. И механизм внутри замка наконец-то поворачивается. Я тяну за ручку ящика.

В нем аккуратно, одна на другую, сложены папки. Беру верхнюю, кладу на стол и открываю.

На самом верху лежит наше с Мартином свидетельство о браке, ниже — свидетельство о рождении Кэт, еще ниже — купчая на дом.

Пролистываю эти документы. Под ними — свидетельство о браке Джеймса Бигелоу и Белинды Луизы Диксон из Сан-Рафаэлы, штат Калифорния. Белинда, увидев бумагу, цепенеет. Я смотрю следующий документ — его собственное свидетельство о рождении, на имя Мартина Чарльза Хокинга из Уайт-Плейнс, штат Нью-Йорк, отец и мать — Альберт и Морин Хокинг. Ниже — свидетельство о рождении некоего Джеймса Уайлдера Бигелоу, родившегося 12 марта 1873 года близ городка Тринидад в округе Лас-Анимас, штат Колорадо. А прямо под ним его же свидетельство о смерти в 1876 году. Джеймс Бигелоу скончался от скарлатины в возрасте трех лет. Мартину в ту пору было два года, потому-то он так легко выдал себя за этого человека. Разница в возрасте между ними составляла всего один год.

— Настоящий Джеймс Бигелоу умер в раннем детстве, — ошеломленно произносит Белинда, читая документ одновременно со мной.

— Да.

— Но как он о нем узнал?

— Не могу сказать. — Я продолжаю перебирать бумаги. Следующий документ — свидетельство о браке Аннабет Бигелоу (очевидно, это старшая сестра злосчастного Джеймса Бигелоу) и некоего Перси Гровера, поженившихся 4 июня 1896 года в Тринидаде, штат Колорадо. Далее — свидетельство о смерти Аннабет, скончавшейся через год после свадьбы в результате падения с лошади. Я кладу это свидетельство обратной стороной вверх на уже просмотренные документы, моему взору открывается следующий, и у меня перехватывает дыхание, равно как и у Белинды. Поверх оставшихся бумаг в папке лежит маленькая свадебная фотография без рамки, на которой запечатлен Мартин с какой-то женщиной. И это не Кэндис. Ее фотопортрет я видела. На снимке — нарядная пухленькая шатенка, и она, готова поспорить, немного старше Мартина. Переворачиваю фотографию. На обратной стороне кто-то карандашом подписал: «Аннабет Бигелоу и Перси Гровер. 4 июня 1896 года».

— Господи помилуй, — шепотом выдыхаю я. Мало того что Мартин выдает себя за почившего Джеймса Бигелоу, так он еще и был женат под именем Перси Гровер. Я смотрю на молодого Мартина в свадебном костюме, и на меня нисходит откровение. Я поворачиваюсь к Белинде.

— Та скотоводческая ферма, о которой он вам говорил, принадлежала не его отцу и не добросердечному хозяину ранчо, который взял его на работу, как он мне рассказывал. Ее владельцем был его тесть. Потом она перешла к его жене. А Мартин унаследовал ранчо после смерти Аннабет, погибшей при падении с лошади.

Говоря это, я холодею от леденящей душу мысли.

— Дочь хозяина скотоводческого ранчо разбилась насмерть при падении с лошади? — бормочу я. На самом деле лучше бы промолчала. Белинда возле меня пошатнулась. Я хватаю стул, который до этого отставила, и пододвигаю ей.

— Садитесь.

Она со мной не спорит.

— Вы же не думаете, что он ее убил? — охает Белинда. Глаза ее блестят от страха и ужаса.

Внезапно я вспоминаю, что Кэт топталась в дверях, когда я принялась взламывать ящик. Взглянув в ту сторону, испускаю вздох облегчения. Очевидно, девочке надоело наблюдать, как я мучаюсь с замком, и она ушла. Слава богу.

— Нам сейчас не до этого, — говорю я. — Забудьте то, что я сказала.

Белинда кивает, по-прежнему тараща глаза. Но мы обе знаем, что Мартин — бессердечный обманщик, которому нельзя доверять. О том свидетельствуют документы, которые мы перебираем.

Я снова сосредоточиваю внимание на папке. По мне, так это грандиозная коллекция достижений Мартина, а также важнейших личных документов, которые он так тщательно хранит. Я хочу найти свидетельство о смерти Кэндис, той молодой женщины, которую родители определили в престижную школу верховой езды, где она и познакомилась с Мартином Хокингом. Хочу убедиться, что она действительно умерла от чахотки. Если это так, значит, Мартин не убивал Кэндис, чтобы заполучить наследство. Я должна знать наверняка, что ее убила болезнь и только болезнь, — на тот случай, если мне с Белиндой и Кэт придется бежать из этого дома сегодня же ночью и заявить на Мартина в полицию.