— Так ты же сам, батя… — растерянно пробасил сын.

— Что сам? Я всегда сам! Дай сюда! — завхоз вырвал из рук парня обломки линейки. — Вот сюда ставь, понял?

— Понял.

— Не слышу. Понял ты меня? Куда парты ставить? — рявкнул Степан Григорьевич.

— Да понял я, понял! Вот сюда, — Гришка махнул рукой, показывая школьный коридор.

— Ну, наконец-то! И смотри мне, аккуратно!

— Бать, так они это… все не влезут… — Григорий прикинул количество парт и длину коридора. — Всё равно на второй этаж придётся… Так я с него и начну.

— Гришка, ты меня не серди! — завёлся с пол-оборота завхоз. — Не посмотрю, что ты больше меня вымахал. Лозину выломаю и выпорю. Может, тогда своей дурьей башкой думать-то начнёшь, а не другим местом!

— Так я думаю, — совсем скис парень

— Вот и думай, как уместить? Ну?

— Ну-у-у…

— Баранки гну! — рявкнул Степан Григорьевич. — По над стеночкой ставишь, а другую парточку сверху, столешница к столешнице, — почти с нежностью объяснял завхоз, как надо расставлять парты. — Теперь понял? — тут же сурово уточнил отец, он же завхоз.

— Понял, — тяжело вздохнув, парен принялся за работу.

Силы в нём оказалось немерено, под стать его богатырскому росту. Григорий легко поднимал тяжёлые парты, шустро заносил их в школу, ставил вдоль стен друг на друга. Степан Григорьевич где-то с минуту наблюдал за работой Гришки, удовлетворённо хмыкнул, развернулся, увидел нас, кивнул, спустился с крыльца и устремился в нашу сторону.

— Здорово, Юрий Ильич, — сунув подмышку обломки линейки, радостно пророкотал завхоз. — А это с тобой кто? Новый ученик, что ли?

Однорукий прищурился и прошёлся по мне строгим взглядом.

— Что ты, Степан Григорьевич, — улыбнулся директор. — Пополнение к нам молодое прибыло. Вот, знакомьтесь, Егор Александрович… — Юрий Ильич запнулся, запамятовав мою фамилию.

— Зверев, — подсказал я. — Здравствуйте, — и протянул ладонь завхозу.

— Да, точно! Зверев Егор Александрович! — повторил директор и добавил. — Учитель географии. А по совместительству классный руководитель десятого класса.

— Степан Григорьевич Борода, трудовик и по хозяйственной части.

Мы поручкались, трудовик долго и крепко жал мою руку, внимательно вглядываясь в моё лицо. Что уж он там хотел увидеть, я так и не понял. Я с честью выдержал испытание, давить в ответку не стал.

— Силён, — довольно крякнул Степан Григорьевич. — Служил?

— Служил, — кивнул дотошному завхозу.

— В каких войсках? — тут же полюбопытствовал фронтовик.

Ответить я ничего не успел. В школе раздался дикий грохот, следом сдержанный мат.

Степан Григорьевич сорвался с места, и не хуже молодого помчался в здание, на ходу костеря криворукого работника.

— Ежели стекло разбил, или полы поцарапал, я тебя заместо стекла вставлю! — влетая в школу, пообещал завхоз. И тут же всё стихло.

— Они там не поубивают друг дружку? — шутливо поинтересовался я.

— Не должны, — уверенно заявил директор. — Вот что, Егор Александрович, пойдём-ка пока по двору. Покажу нашу мастерскую, хозяйственный блок. Не будем мешать товарищам. А потом уж в школу. По классам. Ремонт — дело такое, нервное, — заметил Юрий Ильич, прислушиваясь к бубнежу, который раздавался из глубины здания.

— Может, помощь нужна?

— Справятся, — улыбнулся директор. — Они привычные. Ты не думай, Степан Григорьевич сына очень любит. И уважает. Считай, у них в семье Григорий первый в важные люди выбился, учителем стал, педагогическое училище закончил. В село родное вернулся, физическую культуру ребятишкам преподаёт.

— Почему первый? Степан Григорьевич тоже учитель.

— Так он когда после войны вернулся без руки, я его к школе и пристроил. Куда ещё-то? Поначалу пил, сильно. Гришку бил, жену свою Катерину, чуть в могилу не свёл. Потом опомнился, я ему дело хорошее предложил. Выправился Степан Григорьевич. Теперь вот хозяйничает помаленьку, ребятишек воспитывает. Ну и сыну иногда достаётся. Григорий хороший парень. Уверен, вы подружитесь. А Григорич, он хоть и без педагогического образования, но детвору любит, за школу душой болеет. Хороший мужик. А вот и мастерская. Тут наш трудовик и обучает ребятишек уму-разуму. Табуретки делают, скамейки. Мелким ремонтом занимаются.

Директор распахнул двери, мы вошли в одноэтажное приземистое здание. В мастерской царил идеальный порядок. Все инструменты, надраенные до блеска, висели, лежали, стояли на своих местах. В помещение оказалось две больших комнаты. В одной разместились парты со стульями, школьная доска, закрытый на замок шкаф и открытые полки, на которых расположились выжигатели и пара железных банок, из которых торчали остриями вверх резцы для работы с деревом.

Верстаки, токарные станки, заготовки, болванки и прочие нужные для уроков труда вещи стояли во второй комнате. Мастерская просто блестела от чистоты. Даже стружки ссыпали в сколоченные деревянные ящики.