За пару домов от нужного замечаю тачку Комарова, который тут же выходит из нее вместе с Ветлугиным. Артур останавливается и здоровается с ними, о чем-то начинает говорить, но я иду не останавливаясь.

И снова, все движения перевожу в автоматический режим, открываю калитку, благо здесь нет высоченного забора, замечаю припаркованный во дворе автомобиль, киваю сам себе, делая выводы, и направляюсь прямиком к дому. Миленькому, бревенчатому домику, с веселенькими занавесками на окнах и горшками с красной геранью. Поднимаюсь на крыльцо, моего плеча тут же касается рука Бессонова.

– Брат, без нервов, – шипит он.

Глушков стоит за ним, и я замечаю, пистолет в его руках. Поднимаю взгляд, ловлю его глаза, и он выдает улыбку, пожимая плечами. Мол, а что поделаешь…

– Арт, дуй с парнями к окнам, если они побегут как тараканы будете их ловить. Ну и наших уже можно ввести в курс дела.

– Уже давно.

Толкаю аккуратно дверь и, к счастью, она открывается практически бесшумно. Делаю шаг вперед и тут же слышу голоса, один из которых до скрежета зубов мне знаком.

– Да собираюсь я! Пару минут вы можете подождать? – громко эмоционирует Олеся.

– Какие нахрен пару минут, если эта сучка доберется до людей и сможет вызвать помощь, будет полная задница! – раздается мужской голос.

– Есть проблемы и похуже, – добавляет она. – Миша уже точно скоро будет на месте и когда он увидит пустой подвал… Черт, даже думать не хочу!

– Я не понимаю, вы че панику развели? Ну, приедет он на место, словит величайший в своей жизни облом, да и хер с ним. Долг этот Миша отдал, где ты отсиживаешься, Олеся, он не знает. Так в чем проблема? Кто вообще подумает на дачу Дашкиной бабки? Суетологи, блять!

– Может, ты и прав… – голос Олеси становится спокойнее.

– А может, и не прав, – появляюсь я, удерживая троицу на мушке.

Глушков равняется со мной, зеркаля меня.

– Доброго денечка! – задорно говорит он. – Вы, пожалуйста, не двигайтесь. Не надо вам это, – добавляет Илья, замечая, как мужчины косятся в сторону окон. – Там наши “доберманы” бродят и они жутко голодные.

Несколько шагов вперед и я стою на минимальном расстоянии от бывшей супруги.

– Где она?

– М-миша, я… я не знаю, она была утром на месте, потом Витя поехал к ней, чтобы привезти воду и… еду.

– Кто из вас Витя? – перевожу свое внимание на трясущихся от страха упырей. – Кто я сказал? – гаркаю так, что окна задрожали.

– Это я, – отвечает тот, что ближе к окну. – В-ваша дамочка с-сбежала. Я, как обычно, пошел поменять ведро с… неважно… – спотыкается он, а у меня душу рвет от того, в каких условиях они держали мою девочку.

Мою. Сука. Девочку.

– Вернулся обратно. Открыл дверь и тут она налетает сбоку, валит меня с ног и запирает дверь.

– Дальше?

– Все. Это все! – в панике повышает он голос. – Она сбегает, а я звоню Лехе, и он приезжает за мной. Мы понятия не имеем, где она… Но мы ее не трогали, видит Бог, пальцем ни-ни! – вскрикивает он.

– Бог говоришь? – ухмыляюсь, наклоняя голову набок и вздернув бровь. – Ах ты ж сука такая! – делаю шаг в его сторону и разношу этому ублюдку всю морду рукояткой пистолета. Раз за разом. Раз за разом. До тех пор, пока его лицо не напоминает мне салат “гранатовый браслет”. В жизни его жрать не стану теперь.

– Миша, – зовет меня по имени Илья.

Рука замирает в воздухе. Мой взгляд абсолютно стеклянный. Разжимаю вторую руку и Витек падает на пол, издавая мучительные стоны. Живой. Пусть считает это подарком. Хотя нет, еще несколько ударов ногой, чисто проредить ему ребра.

Перевожу взгляд на Лесю, которая застыла, с расширенными на максимум, глазами. Она с силой сжимает рот руками, чтобы не закричать, и издает только глухой скулеж. Делаю пару шагов по направлению к ней. Хватаю за горло и прожигаю взглядом.

– Ненавижу. Как же я ненавижу тебя, мразь, – цежу сквозь зубы, усиливая давление руки. Взгляд Леси становится еще более дикий, а из горла вырывается, лишь хрип.

– Миша, стоп, – спокойно говорит Глушков, но при этом довольно крепко сжимает мое плечо и немного оттягивает назад. – Все друг, остановись.

Не останавливаюсь. Бывшая бледнеет и даже хрипеть больше не в силах. Но тут за спиной раздаются шаги, а следом и голос Шмелева:

– Миша, хватит, остынь, сынок. Дальше здесь будут разбираться другие ребята.

Рука расслабляется и медленно опускается. Старик подходит ко мне, хлопает по спине и забирает из моей руки пистолет.

Далее все помещение начинают заполнять люди в форме.

Я же… с абсолютной пустотой внутри, выхожу на улицу.

Сейчас я выжженное, по весне, пожаром сухое поле. Абсолютно мертвая земля, на которой, кроме черного пепла, разгоняемого ветром, ничего нет.