И все же, какого черта тут происходит?

Аккуратно, чтобы не создавать шума, и не разбудить дочь, закрыл окно. Взял коляску и занес ее на кухню, оставив у двери на балкон, чтобы малышуля не ужарилась в одежде. Пусть спит.

Это так Олеся гуляет с дочерью? Просто оставив грудного ребенка одного на балконе? А если бы она простыла? А если сверху кто-то из соседей курильщиков бросил бы непотушенный бычок и он попал бы в наше открытое окно?

Злость каменным булыжником поднимается вверх к горлу, боль стучит в висках и разгоняется по крови. Моя норадреналиновая бомба готова взорваться в любую секунду. Я тут же двинулся на звуки, доносящиеся из комнаты. Встал в проход и остолбенел.

Моя жена, одетая как самая дешевая потаскуха, крутила своей “кормилицей” перед экраном монитора. Ласкала себя и издавала тошнотворно-наигранные блядские звуки, а за всем этим, с экрана ноутбука, наблюдал, какой-то бородатый хрен лет шестидесяти.

Тварина так заигралась, что даже не заметила, как я прошел в комнату, взял пульт, и только когда музыка перестала доноситься из колонок, она растерянно обернулась и вскрикнула, увидев меня.

– Браво, милая, – похлопал я в ладоши. – Ты продолжай, человек же ждет, а я тут в креслице посижу, подожду.

– Миша, я все объясню! – испуганно залепетала она.

– Не надо, я все прекрасно и сам вижу, – выдал добрейшую улыбку и кивнул с пониманием. – А че Юльку, сразу на улицу к подъезду не вынесла, пусть бы там гуляла, а?

– Миша-а-а, – начала она завывать.

Я подошел ближе, взял ноут и со всей силы швырнул его в стену вместе с долбанной лампой. Вдребезги. Заметил на столе открытый блокнот, и глаз зацепился на обилие номеров и мужских имен. Взял его в руки и начал читать: “Антон до 15ч.”, “Марсель пятницы”, “Стас жесткий”, “Алекс ОАЭ”... и далее в том же духе.

– Это что такое? Твои клиенты? О, мне вот этот нравится, “Стас жесткий”, это какие у него запросы? Что любит? А то, знаешь, фантазия у меня бурная, ты лучше сама расскажи. Прям интересно, – поднял на нее взгляд, а сам даже разобрать не мог, что она там несла мне в ответ. – Что ты, блять, там блеешь как овца? – зарычал на нее.

Олеся залилась слезами, а я продолжал извергать всю ярость, всю боль, все свое отвращение, к этой, вмиг опротивевшей мне женщине.

– А реалики у тебя есть? “Марсель пятницы” или “Антон до 15ч.” вполне себе подходят, – перехожу на ржач. – Пока я на двух работах вкалываю, Юлька на балкончике тусуется, а ты тут мальчиков развлекаешь. Моя ж ты трудяжка, еще и вечером мужа умудряешься обслуживать. Как же ты быстро-то восстановилась после родов, на всех тебя хватает!

Олеся бросилась ко мне на шею, а меня натурально воротило с нее.

– Свали! – отшвырнул ее, как грязную болонку на диван и закашлялся, борясь с тошнотой.

– Мишенька, прости, прости меня! Я все объясню, все не так, как кажется.

– Чего? Ты блять себя слышишь? Конченная…

Она вновь поднялась и ко мне. Нервы окончательно сдали, я схватил ее за горло и выдавал каждое слово будто исковерканным, поломанным голосом:

– Собирай свои манатки и уходи, или я придавлю тебя как крысу, собственными руками. Не испытывай мое терпение Леся, – вновь отбросил ее на диван и вышел из комнаты. – У тебя время до вечера. Если не свалишь, все твои тряпки полетят в мусорку вместе с тобой. И да, я надеюсь, ты понимаешь, что это конец.

Забрал своего ребенка и ушел на улицу. Забрел в первую попавшуюся аптеку и купил детскую смесь после долгой консультации с фармацевтом, что лучше для малышей. Ну а после, выйдя из аптеки, встал как вкопанный, совершенно не зная, куда мне идти и что делать.

Мой город, в котором я жил с восемнадцати лет, вдруг стал мне совершенно чужим.

Немного подумав, достал телефон и позвонил отцу.

– Пап, привет, ты можешь скинуть мне телефон Бессоновых, а то я у себя в телефонной книге найти не смог, хочу заскочить к ним?

– Конечно, сынок, Эльдар с Нютой будут рады тебя видеть. Погоди, что-то случилось?

– Да, пап. Но я позже все расскажу.