Всплеснув руками, она поспешила сопроводить Серкана и его спутника по комнатам, отказавшись от денег: друг её дочери был всё равно что родной.

Принц с радостью согласился отдохнуть и не заметил, как вскоре уснул. Уже утром его и Рустема пригласили позавтракать.

На столе их ожидали разного рода выпечка и чай с ароматом жасмина и базилика. Серкан опустился на один из стульев, убрав трость, и пригубил напиток, смакуя на языке вкус.

— Благодарю, — он сложил руки в молитвенном жесте. — Вы слишком великодушны, право слово… не нужно было. — Его голос напоминал тягучий мёд.

— Для тебя совсем не жалко, Серкан. Ты кушай, кушай — и друг твой пускай присоединяется.

Рустем хотел отказаться, а также заплатить денег… и всё-таки не решился расстроить столь гостеприимную по отношению к ним госпожу Ли.

Стоило им позавтракать, как Серкан сразу же поинтересовался, сложив руки на коленях:

— Как вы тут поживали, пока меня не было? Всё ли у вас хорошо? Мне нужна правда, ведь ложь во благо не всегда приносит пользу. — Его Высочество стремился выведать обстановку, дабы предельно чётко понимать, можно ли что-то исправить. — Какова жизнь обычных граждан? Не страдают ли?

— Как бы объяснить… — Ли сцепила руки в замок. За прошедшие годы она сильно постарела и изменилась: волосы приобрели лёгкую седину, а на лице появились многочисленные морщинки. — Ты не решишь проблем моей семьи. Всем давно ясно, что императорской династии нет до нас, тружеников, дела… — Соль осеклась, столкнувшись глазами с Рустемом. Тот наблюдал за ней с явным, словно собирался её казнить, неодобрением. — Не стоит говорить о политике, везде есть свои уши. Надеюсь, ты понимаешь.

Женщина вела себя нервно, что насторожило Серкана.

— Я хочу знать, что творится в моём королевстве, и вы мне расскажете — независимо от вашего желания, — надавил на мать Орин юноша, подпирая кулаком щёку. — Я третий принц Золо: Его Высочество Серкан. Мне нужна истина, потому не сходите с темы, мадам Ли Соль.

Он говорил предельно требовательно и строго, отчего каждый находящийся за столом ощутимо напрягся. Почему пропал извечно мягкий и добрый тон? Куда делся тот прошлый, известный всем Серкан, что любил весь мир?..

Он удивлял их всё сильнее.

— П-принц?.. — сдавленно переспросила Орин, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в колени. Во рту у неё пересохло.

Серкан утвердительно кивнул, за что тут же получил подзатыльник от Рустема.

— Зачем ты сказал?! — прошипел приближённый, начисто позабыв о том, как подобает разговаривать с принцем. — Разучился язык за зубами держать?!

— Нет, не забыл; а вот ты, кажется, запамятовал о том, кто я, Рустем, — остудил пыл друга Его Высочество. — Может, я и не был представлен двору, однако никто не лишал меня моего права от рождения. Я всё ещё способен претендовать на трон.

Рустем вознамерился возразить, но вовремя вспомнил, что Серкан был готов, как и вчера, заткнуть его одним только жестом.

— Перейдём к делу: надеюсь, теперь я получу внятное объяснение. — Его улыбка, хоть и располагала к себе, была донельзя обманчива.

— Хорошо, я расскажу…

Уже который год политика императора, припеваюче обитающего в надёжных стенах своей резиденции, вызывала рост недовольства среди жителей империи, что умирали от голода, случившегося после того, как пять лет назад пересохла одна из главных рек Золо — Тазан. Рабочим платили всё меньше, поскольку деньги шли в казну и на устраиваемые при дворе многочисленные празднества. Участились и случаи похищения, когда людей продавали в качестве рабов в богатые семьи, публичные дома или вовсе отправляли в иные государства. Стража отлынивала от своих прямых обязанностей, а юные девы опасались лишний раз переступить пределы родного порога; незавидна была участь той, что изнасиловали или выдали замуж против собственной воли. Помимо всего, имперцев мучили набеги разбойников и грабителей.

Как ни жалуйся, а дальше ограждения дворца тебя не пропустят… потому оставалось непонятным, знал ли о происходящем Его Величество. Впрочем, никто не стремился это уточнять.

В прошлом году Орин должна была выйти замуж за одного из господ: тот принёс за неё выкуп, и Ли Соль согласилась на его условия. Дочери пора было создавать собственную семью и рожать наследников… да только за несколько недель до свадьбы на девушку напали, и её лицо покрылось шрамами.

Сделка не состоялась. Господин отказался на ней жениться, насмешливо бросив:

— Да кому сдалась подобная уродина?! Никто и никогда не возьмёт её в жёны.

Мадам Ли Соль пришлось вернуть деньги; случившееся обернулось для неё тяжелейшим горем. Жизнь горячо любимой дочери оказалась разрушена чуть ли не в одночасье, а единственным местом, куда её хотели взять, оставался публичный дом: она могла стать дешёвой проституткой.

Соль и Орин не согласились на эти условия, пускай держать в столице таверну становилось всё сложнее из-за введённых налогов. Свадьба с господином разрешила бы все проблемы… однако теперь они погрязли в долгах и нищете.