— Этот риск я могу принять.

— Серьезно? — прищурился будущий судья, — Если я за тебя поручусь, то мне нужны гарантии, что ты не обнажишь лезвие посреди боя, если что-то пойдет не так!

— Даю тебе слово, — подумав, ответил я, — Если против меня полезут с мечом или с чем-то наподобие нагинаты, тогда да, я выну меч из ножен. А так — буду просто держать его в левой руке. Тычки рукоятью или ножнами ты же не будешь рассматривать как использование оружия?

— Нет, конечно… но ты уверен? — Годаэмон сомневался, — У тебя вообще, парень, есть навыки боя в таком стиле?

— Нет, — хмыкнул я, — Это и не нужно. Меч всегда можно уронить.

Спустя пять секунд потрясенной тишины, чемпион подпольных боев взвыл от хохота так, что хозяйка кафе схватилась за сердце. Годаэмон хохотал от души и долго, начав вытирать выступившие слезы. Затем, отсмеявшись, стукнул кулаком по столу, пообещав, что он эти слова запомнит на всю оставшуюся жизнь. Затем, посерьезнев, вынул из нагрудного кармана четыре красиво оформленных листа глянцевой бумаги. Один из них был с золотой рамкой.

— Давай рассчитаемся за твою учительницу, парень, — оскалился он, доставая еще и ручку, — Диктуй фамилии. Сначала на простых — кого?

— Коджима Котару и Коджима Рио, — назвал я желаемые имена на именные билеты.

— Однако, — хрустнул шеей чемпион, вписывая их, — Дальше?

— Мотосуба Йоши и Сяо Мин.

— Хм. То есть мы со стариком Кирью не самые известные среди твоих знакомых, да, парень?

— Никогда не обращал внимание на известность.

— Ладно, удиви меня последним именем. Кого же ты захотел увидеть в вип-ложе?

— Мия Ханнодзи.

— Э…

Отложив ручку, чемпион подпольных боев посмотрел на меня, а затем, потерев своё далеко не прекрасное лицо рукой, выдал тираду, что надежды мальчиков питают, но если я думаю, что подобный жест пропустят менеджеры настолько известной девушки-айдола, то я, несмотря на все свои очки, знакомых и сообразительность — круглый идиот. И тратить такую немалую ценность как билет в лучшую ложу турнира на идиотизм… Годаэмон отказывается. Вот так, парень.

— Во-первых, она твоя фанатка, видела записи всех твоих боев, на которых были камеры. Даже деревенского турне в восемьдесят пятом. Во-вторых, я передам ей билет из рук в руки, безо всяких менеджеров. Она сегодня вечером ждёт меня.

Кажется, я сумел победить чемпиона Северного Канто, не нанеся ни единого удара. Нокаутом. Во всяком случае, уходя из кафе, я почему-то чувствовал себя именно так. Впрочем, довольно понятная штука, японцы считают девушек-айдолов кем-то совершенно неприступным, девственным и чистым. Подходящим для большой массовой любви и почитания.

Надежды… они действительно питают.

Что же, первая часть дела сделана, билеты получены, а Кумасита-сенсей рассчитается со своими грехами, бегая на побегушках у «надевших черное». Недолго и за вознаграждение, но её это всё равно напряжет достаточно, чтобы считать своеобразным наказанием. Точнее, бонусом к нему. Всё-таки, вместе с крахом своей подпольной операции, Кумасита потеряла не только дополнительный доход, но и любовника. А это в её возрасте трагедия серьезная.

Дойдя до пустующей детской площадки, я сел на лавку и закрыл глаза. Нужно было сосредоточиться. Мне предстояло новое упражнение, которое теперь выполнять нужно было регулярно.

Работа у местных с энергией была построена отвратительно, на «ощупь». Практик, сумевший разжечь в своей душе источник энергии, не знал, что с ней делать дальше. Ему казалось, что этот ресурс, проявляющийся лишь тогда, когда он в бою, должен там и тратиться, в результате чего мозг и тело привыкали к определенным триггерам, по которым и действовали всю жизнь. Настоящее чудо, что они смогли научиться эту энергию определенным образом аккумулировать и пускать в дело.

Точнее, научить собственные тела.

Я собирался использовать иной подход.

Работа с энергией по местной школе была похожа на обслуживание костра. Сначала ты готовишь место, дрова, а затем, когда всё вспыхнет, посылаешь жар в какую-либо сторону для выполнения какого-либо посыла. Коэффициент полезного действия низок, он тем выше, чем с большей самоотдачей ты направил всё что есть в одном направлении. Рассеивание меньше. В моем же случае «рассеивание» было равно нулю. Каждый гран производимого эфира удерживался моей волей.

Правда, его было мало, очень мало. Концепция «разгони себя посильнее, чтобы жахнуло погуще» тут работала в полную силу. С разгоном у меня очевидные трудности, но это проблемы будущего. Пока же я сижу на лавке и использую распределенный по всему организму эфир как резонатор. Вместо тренировки как у Хиракавы, где та, взвинчивая себя, приучает собственное тело удерживать и проводить «энергию Ки», как они это называют, я не наполняю клетки до предела, а раздражаю их микропорциями энергии, одновременно и увеличивая резерв, и приучая тело хранить энергию. Делать то, что местные не способны.