— И еще одно, парень, — негромко говорит он, когда мы оба уже выходим из палаты, — Озаботься защитой. На турнире будут участники с оружием.

А вот это крайне паскудная новость, которую мне Спящий Лис должен был сказать сразу, но он этого не сделал, хотя знать должен был. Что же, запомним. Этот инвалид, играющий в серого кардинала, может и запутаться в своей паутине, особенно, если ему помочь.

…хотя, кто мешает мне туда заявиться с оружием?

Вернувшись в город, я зашел за Хиракавой, а затем, вместе с ней, отправился в додзё к деду, признаваться в собственной гениальности. Ну, то есть, у нас же есть гениальная Асуми, которая умудрилась инициироваться в шестнадцать лет? Так почему бы не быть гениальному мне, который в беспощадной схватке с собственным сенсеем инициировался тоже, попросту догадавшись, как это правильно сделать?

Проведя некоторое время в копи-центре, мы добрались до додзё, где я, как и всегда, без особых проблем получил аудиенцию у Горо Кирью. Передав деду на проверку кипу распечатанных с тетради Огавазы листов, я принялся терпеливо ждать, пока старший родственник ознакомится с их содержимым. Асуми сидела рядом, изнывая от скуки. Её очередная медитация с моей помощью опять окончилась жестким контролем внутренней энергии, поэтому у девушки сейчас наличествовало легкое отупение и тянущее чувство в низу живота — её сексуальная энергия была «переработана» медитацией и организм обиженно жаловался, что потрахаться расхотелось.

— Акира, ты понимаешь, как оскорбил учителя, передавая его посмертную волю другим на оценку? — хмуро вопросил дед, глянув на меня, — Это неприемлемо.

— Этот «мусорщик» сам признался, что учил меня спустя рукава, — пожал я плечами, — Более того, он, наплевав на всё, что я для него делаю, решил спустить свою жизнь в унитаз, а затем еще и бросил мне вызов. Позорный и эгоистичный вызов. Око за око, джи-сан.

— Это была его жизнь, внук. А это твоя, — тяжело вздохнул человек-гора, продолжая листать записи, — На подлость нельзя отвечать подлостью.

— Ты путаешь себя, уважаемого бойца и основателя стиля, с полудохлой помойной крысой, которую я достал со дна жизни, отряхнул, а затем попытался выжать из него побольше пользы. И когда эта крыса объелась до смерти и подохла, попытавшись утащить с собой меня, хочешь, чтобы я его уважал… просто потому, что ученик всегда уважает учителя? Дед, меня разочаровывают твои слова. Чтобы свернуть с достойного пути, по нему нужно сделать хотя бы шаг.

Асуми подавилась воздухом и захрюкала, а сам дед захрипел носоглоткой на такую отповедь.

— Я всё время забываю, какой ты, — спустя пару минут выдавил он, — путаю со своими учениками. Старость, видимо. Держи свои бумаги… не доверил родному деду даже оригинал. Все с ними в порядке. Огаваза действительно старался, делая эти записи. Некоторые вещи и мне незнакомы… но тебе подойдут. Ох, внук… не удивлюсь, если ты когда-нибудь окажешься и на подпольных боях.

— Уже записался. Буду драться, используя катану.

Скрывать от деда что-либо в этом отношении было бы неразумно, ему так и так донесли бы, что меня видели на турнире, а заодно можно полюбоваться на его багровеющее лицо, на бледнеющее личико Асуми, порадоваться за свое чувство юмора. Не то чтобы оно у меня черное, просто если уж зашел к родственнику, то надо закрыть все вопросы? Вот то-то же.

Теперь нужно дождаться, пока Горо Кирью наберет полную грудь воздуха, и сказать:

— А еще я нашёл нового учителя.

Учитывая, что прошлый учитель еще не до конца окоченел? Великолепные у меня результаты.

Резким выдохом мастера додзё Хиракаву чуть не сорвало с подушки для гостей. Девушка аж прищурилась, а вот меня защитили очки.

— Кого ты нашел? — очень странным голосом почти прошептал Горо Кирью. В его глазах светилось нечто нездоровое.

— Её, — обозначил я кивок в сторону Хиракавы, которая аж подпрыгнула на месте, — Теперь меня будет учить она.

Потом пришлось ответить на вопрос «почему» новостью, что гениев должны обучать гении, а раз я тоже сумел инициироваться в шестнадцать… наверное, это всё-таки было перебором, потому что Горо Кирью соизволил самолично выгнать меня из додзё. Точнее, вынести. На руках. Потом, за воротами, выкинул, конечно, но я приземлился на ноги. Асуми выбежала сама, стараясь не смотреть на лицо моего старшего родственника. Рев мастера Джигокукен, проклинающий внука, мы слышали еще метров сто, удаляясь от ставшего опасным места.

— З-за что ты так с ним? — тихо пробормотала Хиракава, цепляясь за мою руку.

— За то, что он не видит ничего, кроме того, что хочет, — сухо уронил я, — Не только во мне, но и в остальных, включая своих учеников. Когда немного остынет, поймет, что всё, что я сейчас сделал — была голая формальность. Вежливость.

— Вежливость?! — испуганно каркнула моя новая учительница.

— Именно. А теперь у меня есть к тебе просьба. Ты можешь сходить к Мане и рассказать ей о том, как всё прошло у нас там, в деревне?