Птолемей стоял, тяжело дыша, словно загнанный в угол зверь. Его взгляд метался по залу, натыкаясь на все более враждебные и непримиримые лица. Первый министр отчаянно пытался придумать, как выйти из столь щекотливой ситуации, не потеряв остатки авторитета. Но его загнала в ловушку собственная опрометчивость и горячность.

Застыв в гордом молчании, я ждал развязки. Так или иначе, я уже смирился с тем, что этот день станет поворотным в моей судьбе. И если мне суждено пасть за — что ж, я приму свой жребий с высоко поднятой головой…

— Когда данный персонаж проявил себя в секторе сражения, то за это получил награду, и очень высокую, — возразил им, Птолемей, еле сдерживая эмоции. — А теперь, после того, как контр-адмирал Васильков высказался в защиту явного преступника и перебежчика, он автоматически потерял мое доверие. И это не только мое личное мнение, но и позиция всего высшего руководства Империи. Мы не можем допустить, чтобы в наших рядах оставались люди, чья лояльность и преданность долгу вызывают сомнения. Особенно сейчас, когда решается судьба государства.

Птолемей обвел собравшихся суровым взглядом, словно пытаясь силой своего авторитета подавить любое сопротивление.

— Таков мой приказ, господа, и я имею на это полное право! — отчеканил Граус, с силой опершись кулаками о стол. Его глаза сверкали непреклонной решимостью и жаждой власти. — Как главнокомандующий союзной эскадрой и первое лицо государства после императора, я обладаю всей полнотой полномочий в отношении кадровых решений. И не потерплю, чтобы кто-то пытался оспорить мою волю и приказы!

Но неожиданно в напряженной тишине раздался глухой, усталый голос начальника штаба союзного флота — Павла Петровича Дессе:

— Господин первый министр, вы, безусловно, имеете полное право менять командующих дивизиями. Ваши полномочия и заслуги перед Империей неоспоримы. Но, как ваш давний соратник и друг, настоятельно советую вам не принимать таких поспешных решений, — произнес он, тяжело поднимаясь со своего места. Годы и бремя ответственности давили на его плечи, но взгляд оставался ясным и проницательным. — Со стороны это выглядит очень недостойно и может подорвать ваш авторитет в глазах большинства командиров, а также рядовых членов экипажей нашего флота. Люди судят о своих лидерах не только по их достижениям, но и по справедливости и взвешенности решений. Опрометчивость и горячность никогда не были залогом крепкой власти.

В словах Дессе звучала искренняя забота и многолетняя мудрость. Он не боялся говорить правду в глаза, даже если это могло вызвать недовольство первого министра. И его позиция находила живой отклик в сердцах многих присутствующих адмиралов, увидевших сейчас воочию самодурство и деспотизм Птолемея. Граус нахмурился. Слова Дессе били по самому больному, обнажая шаткость и уязвимость его положения.

— Все вы, прекратите защищать этого человека! — воскликнул Птолемей, вскакивая на ноги и трясясь от бешенства. — Что вы раскудахтались, как наседки над птенцом. Нашли тоже мне героя и мученика! Васильков — обычный командир, возомнивший себя пупом земли и не оправдавший доверия. Решение принято, оно окончательное и не подлежит обсуждению! И плевать я хотел, как это воспримут рядовые космоморяки. Откуда младшим чинам знать, из-за чего происходит ротация в высшем командном составе?! Их дело — выполнять приказы, а не рассуждать!

Голос первого министра эхом разнесся под сводами зала, словно раскат грома. В очередной раз на какое-то мгновение в помещении воцарилась оглушительная тишина. А затем возмущение присутствующих на совете командующих дивизиями разразилось с новой силой. Послышались гневные выкрики, стук кулаков по столу, скрип отодвигаемых стульев. Казалось, еще немного — и страсти выплеснутся наружу, грозя смести все на своем пути.

Я понимал, что должен сказать что-то, пока ситуация не вышла из-под контроля. Не для того мы собрались здесь, чтобы затевать распри и выяснять отношения. У нас есть куда более важная цель — защитить Империю от внешних и внутренних врагов.

— Господа, — произнес я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более веско. — Очень благодарен всем за поддержку, но призываю вас к спокойствию и подчинению. Командующий союзной эскадрой действительно имеет право на подобный приказ, и я подчиняюсь ему. В конце концов, я точно никогда не держался за должности и чины, доказательством тому является тот факт, что адмиральских погон за последние полтора года меня лишают уже в четвертый раз…

Тут же в конференц-зале раздались смешки и одобрительные хлопки. Кто-то крикнул: «Истинный офицер и патриот!». Другой добавил: «Пример для всех нас!». Напряжение начало спадать, как воздух из проколотого воздушного шара. Адмиралы зашептались, закивали, соглашаясь с моими словами. Я перевел дыхание и продолжил:

— Давайте не будем давать врагам повода злорадствовать, видя наши раздоры и склоки. Сплоченность и единство — вот главное оружие в борьбе за будущее Империи. А мое место — на боевом посту, куда бы меня ни определило командование. Я солдат и обязан выполнять приказы. Как и все мы здесь.

С этими словами я решительным шагом направился к выходу. Последняя фраза, которая сама сорвалась с моих губ, еще долго звенела в моих ушах: «Как и все мы здесь». Напоминание и призыв ко всем собравшимся — от первого министра до последнего капитана. Напоминание о долге, присяге и высших целях, что должны стоять превыше амбиций и обид.