Связь с флагманом «балтийцев» оборвалась. По мостикам обоих кораблей разнеслись грозные команды боевой тревоги. Загудели сирены, звякнули застегиваемые ремни, защелкали тумблеры на пультах. Корабли с обеих сторон стремительно разворачивались в атакующие порядки, готовясь к неминуемому столкновению.

Взбешенные подобным разговором оба адмирала на эмоциях даже не стали выстраивать свои флоты в боевые построения, а сразу накинулись друг на друга. Командиры и адмиралы кораблей Юзефовича мечтали отомстить за проигранную не так давно битву, экипажи Шереметева желали отстоять «Вязьму» от непрошенных захватчиков и еще раз доказать силу своего оружия.

Две мощные лавины слились в одну бесформенную массу, которая одновременно изрыгала тысячи плазменных зарядов. В возникшем хаосе эфира постоянно слышались, то возгласы радости от очередной одержанной победы, то вопли боли и страдания перед тем, как умереть. Соединения адмирала Юзефовича сначала немного расстроили собственные ряды, ошеломленные стойкостью экипажей противника. Дивизии Юзефовича, несмотря на численный перевес, начали постепенно рассыпаться на отдельные группы. Сказалось то, что все они не были изначально выстроены в боевые «клинья».

Космическое пространство вокруг двух сражающихся армад превратилось в настоящий ад. Вспышки взрывов, ослепительные трасы сгустков плазмы и шлейфы ракет расчерчивали черноту космоса во всех направлениях. Корабли Балтийского флота, еще недавно грозной лавиной надвигавшиеся на противника, сейчас метались по сектору боя как потревоженный улей разъяренных пчел.

Внезапная контратака «тихоокеанцев» застала их врасплох. Опьяненные первоначальным успехом, экипажи Юзефовича слишком поздно заметили, что противник вовсе не сломлен, а лишь затаился, подобно хищнику перед прыжком. И вот теперь «хищник» показал зубы…

Построения 'балтийцев смешались в попытках уклониться от шквального огня. Сказалось отсутствие единого командования и слаженности — каждый командир действовал на свой страх и риск, не координируя маневры с соседями. Хаос и неразбериха грозили окончательно погубить весь флот.

Но Юзефович не был бы собой, если бы так просто сдался. Сквозь грохот сражения его зычный голос в эфире призывал подчиненных к порядку и дисциплине:

— Куда вы мечетесь как стадо испуганных овец?! А ну, собраться всем! Построиться в боевые порядки! Иначе нас разнесут на атомы!

Одновременно с этим отважные дивизионные адмиралы Юзефовича: Гревс и Зимина, встав во главе своих подразделений, бросившись в кипящий котел битвы, постепенно выправили положение. Благодаря этому Балтийский космический флот сумел перегруппироваться, сплотить ряды и снова атаковать противника.

— Вперед, соколы Балтики! — неслось по всем каналам связи. — Покажем этим выскочкам, где раки зимуют! Смерть врагам Российской Империи!

Под натиском многочисленных кораблей Юзефовича построения тихоокеанской эскадры стали разваливаться. Потеряв в ожесточенных столкновениях существенную часть вымпелов, они уже не могли сдерживать напор противника. Даже отчаянное мужество и самоотверженность экипажей не могли компенсировать подавляющее численное превосходство «балтийцев».

Тотальное количественное превосходство кораблей Юзефовича в итоге сыграло свою роль, эскадра Глеба Александровича начала пятиться назад, не выдерживая натиска ста с лишним вражеских вымпелов. Карл Юзефович, видя, что противник дрогнул, послал в бой свой последний резерв — 1-ую «ударную» дивизию вице-адмирала Пегова. Ее вымпелы не стали атаковать в лоб, а совершив обходной маневр по широкой дуге, ударили на Шереметева и его дивизии с одного из фланговых направлений.

Это был мастерский ход опытного флотоводца. Атака «ударной» дивизии с неожиданного направления поставила «тихоокеанцев» в безвыходное положение. Зажатые с двух сторон превосходящими силами, лишенные возможности для маневра, они стремительно теряли свои корабли один за другим. Помощи ждать было неоткуда — все резервы уже были введены в бой. Исход битвы теперь стал очевиден всем.

На флагмане Балтийского флота царило ликование. Офицеры восторженно приветствовали своего командующего, предвкушая скорую и решительную победу. Юзефович гордо восседал в своем кресле, наблюдая за агонией разбитого врага. Губы кривила торжествующая усмешка.

— Это первый урок тебе, адмирал, — бросил он в пространство, обращаясь к невидимому противнику, — не бросай вызов сильнейшему!

Его слова эхом разнеслись по мостику флагмана. Подчиненные одобрительно загудели, поддерживая своего командира. В то же время на борту тихоокеанского флагмана царили тревога и смятение. Мостик сотрясался от близких разрывов, освещение мигало, от перегрузок дрожали переборки. Но адмирал Шереметев и бровью не повел.

— Очень пафосно и довольно-таки нескромно, — процедил он сквозь зубы, будто бы услышав высокопарное заявление своего противника.

Глеб Александрович понимал — сейчас главное сохранить хладнокровие и не позволить врагу добить остатки его флота. Отступление — не позор, если оно продиктовано разумной необходимостью и заботой о сохранении сил для дальнейшего боя.

— Мы еще не закончили разговор, Карлуша, и продолжим его чуть позже… — прорычал Шереметьев и решительно скомандовал в интерком: