— На ловца и зверь бежит! — почтительно поправил Жадов.

— Да, да. Кто есть эта молодая баба… женщина? Это есть ваша жена?

— Нет, — ответил Жадов. — Хозяйка этого, как вы изволили назвать, дворца.

— О, очень хорошо! — закивал Икари. — Превосходная окусан баба. Русский шедевр. Такой баба, проводить время, ночь, хорошо.

— Больно мал, благородие, затеряешься, — сердито ответила Анастасия.

— Мал золотник, да дорог, — парировал Икари.

— Церковная чаша к христианским целковым приучена, а не к золотникам.

— Что есть целковый? — обратился Икари к Жадову.

— Рубль, деньги.

— О, практично, практично! Целковый я буду давать, — пообещал он Анастасии.

— Подавись– ты им! — огрызнулась та и вышла в боковушку.

Икари, потирая руки, намеревался пойти следом за ней.

— Господин капитан! — остановил его Жадов. — Простите, вы не так поняли. Она не хочет с вами говорить.

— О-о! — удивленно взглянул на него Икари. — С японским офицером не хочет говорить русская баба? О-о!

— Не совсем так. Она стесняется говорить с вами по затронутому вопросу. Стыдится, господин капитан, — пояснил есаул.

— Дикие понимания, нравы, — пожал японец плечами и повернулся к Жадову: — Я приказываю вам содействовать мне.

— С великим удовольствием, господин капитан! Может быть, угодно сесть? Бутылку вина? — услужливо предложил тот.

— Нет… Я буду задавать вам вопросы. Сколько у вас есть диверсантов?

— Столько, сколько потребуется.

— Это хорошо! Проходили они специальную подготовку?

— Так точно!

Икари подозрительно покосился на дверь, за которой скрылась Анастасия.

— Можете говорить, господин капитан, как в своем кабинете. Анастасия Гордеевна, выйдите на минутку и посмотрите, чтобы кого черт не внес.

— Очень хорошо! Мы будем посылать каждую ночь диверсантов в Россию. Сделаем систему. Эти рейды будут не глубокие. Нас интересуют диверсии в тактической глубине, оперативной сферы мы касаться не будем.

Икари кратко, не касаясь деталей, изложил Жадову свои требования. Есаул обязан направлять к нему рейдовиков в необходимом количестве, задание им дает Икари лично. При невыполнении задания — расстрел и конфискация всего имущества. За блестящее выполнение — вознаграждение по указу атамана Семенова — земельные наделы, угодья, промыслы в России.

Ну, а величина реального вознаграждения на сегодня? — поинтересовался Жадов, сделав характерное движение пальцами.

Удивленный Икари остановился против Жадова, рассматривая его в упор.

— Что есть реальное вознаграждение? — жестко спросил он.

— Деньги, господин капитан.

— За что? Кому?

— Нам.

— Вы работаете на себя, — сухо сказал Икари. — Вам нужна русская земля! Великой Японии ваша помощь не нужна. Вы хотите жить в России? Мы благосклонно разрешаем. Но для этого нужно служить нам: убивать, травить, заражать русских. Взрывать мосты, туннели, сталкивать под откос поезда. Ни-ка-ких денег, господин есаул!

— Даром вы их не заставите идти на верную смерть, — виновато проговорил Жадов.

— Почему даром? Мы дорого будем платить: либо диверсии и жизнь, либо лагерь и медленная смерть. Я вам говорю, а вы им расскажите, что у нас есть лагерь Хогоин. По-русски это значит «приют», не правда ли, романтичное название? Он предназначен специально для русских, которые не хотят нам служить. Из него пока никто не выходил живым. Вам понятно? Расскажите об этом и своим поселенцам.

— Нужно будет, рейдовиков предварительно обработать, — с готовностью согласился Жадов. — Внушить им для убедительности, — потряс он кулаком.

— Совершенно верно — «внушить». Когда вы будете это делать?

— Завтра, послезавтра.

— Сейчас! — приказал Икари. — Собрать всех мужиков, я сам буду говорить им речь. Даю вам один час. Вечером наш батальон будет проводить учение на Сабуровском направлении. Ночью ваши диверсанты будут нападать на русских и кричать «ура». Русские должны понять, что у нас много перебежчиков, и мы их не ограничиваем. А чтобы ваши эти… люди бежали веселей, мы сзади пошлем свой заградительный отряд, господин есаул.

— Моя миссия в чем будет заключаться? — спросил Жадов.

— О, ваша миссия другая. Завтра вы со мной отправитесь на Сторожевую, и там все станет ясно.

Через час, тяжело шлепая по грязи, — человек — Сорок поселенцев прямо под дождем строем направились к пустырю. Впереди, по-офицерски выбрасывая ноги, шел. Алов. От его старательного шага жидкая грязь разлеталась далеко в стороны. Жадов пробирался около домов по узкой утоптанной дорожке.

— Запевай, туды вашу мать! — зло рявкнул он, оглянув понурый строй.